У мамы на лбу появилась забавная морщинка, которая была видна всегда, когда она в чем-то сомневалась.
– Откуда ты знаешь?
– Предположила, – ответила я и села напротив мамы за стол, чтобы узнать, чем же все закончилось. Это как в фильме, у которого смотришь сначала финал, а потом уже все остальное.
На столе лежали принесенные накануне Лисом зеленые яблоки, и я тут же захрустела одним.
– На самом деле все было не совсем так, – сказала мама, чуть понизив голос. Я придвинулась еще ближе. – Я призналась ему первой.
– Что?!
Вот такой я свою мать точно никогда не знала. Мне всегда казалось, что она из тех слабохарактерных миниатюрных барышень, за которыми бегают мужчины, а они сидят и ждут подходящей партии. Но чтобы мама сама призналась в любви? Это что-то новенькое! Хотя теперь это объясняет кое-какие факты из моей собственной биографии.
– В это время, – мама словно и не заметила моего шока, – за мной ухаживал еще Мортин, старшекурсник. Даже не представляешь, как он злился, когда узнал про нас с твоим отцом. Я думала, они подерутся. И они подрались. Гай проиграл, но зато я была его утешительным призом.
Мортин… Знакомое больно имя.
– Ма, подожди. Мортин – это же какой-то тезка нашего городского главы?
Про себя я молилась, чтобы мое предчувствие оказалось неверным. Но нет.
– Вообще-то это он и есть. – В голосе матери звучала обида за то, что я о ней столь невысокого мнения.
Перед моими глазами сразу пронеслись картины: мама в огромном белом доме городского главы; леди Аида в качестве служанки в чепце и белом фартучке; я, бегающая по дому, как ураган, и Лис, который был бы моим братом. Меня передернуло. Фу, мерзость какая. И даже не знаю, что из всего этого самое ужасное.
– А! – догадалась я. – Значит, он тогда был бедным и некрасивым.
– Нет, его родители и сами были достаточно состоятельны, а что касается внешности, то думаю, его младший сын особенно похож на него в молодости. Не знала, что ты считаешь Лиса уродом.
Я потеряла дар речи. Все эти новости совершенно не укладывались у меня в голове. Сейчас я бы с радостью оказалась на месте прошлой себя пять минут назад, когда я жила почти обычной жизнью и ни о чем таком не подозревала.
Мама продолжила, воспользовавшись моим молчанием:
– Сейчас я особенно рада, что все сложилось так, как сложилось. Иначе бы Мортин не встретил Аиду, и у него не появились бы такие замечательные сыновья. И ты не встретила бы Лиса, конечно, – добавила она понимающим тоном.
Моя жизнь никогда не будет прежней.
– Ма, слушай, а если у меня с Лисом… не совсем все по-честному?
– Это как? – удивилась родительница. Конечно, в ее-то время приворотные зелья были таким же мифом, как сейчас разум у почтовых голубей.
– Ну я кое-что сделала, из-за чего Лис в меня влюбился.
Неожиданно мама откинулась на спинку стула и громко засмеялась.
– Тогда, родная, – сказала она, пытаясь успокоиться, – боюсь, что все по-честному. Потому что он тоже успел кое-что сделать, из-за чего в него влюбилась ты.
Битый час я пыталась расчленить ядовитую змею-ползучку, но кожа снималась не единым пластом, а мерзкими склизкими слоями. Некромантия – второй предмет после зелий, который я, мягко говоря, недолюбливала.
Мимо моего стола как раз проходила профессор Лейла – обворожительная женщина лет тридцати, обожающая все яркое и радостное, но непонятно почему избравшая для себя удел преподавателя некромантии. Краем глаза она взглянула на мою работу и ужаснулась:
– Тина, деточка, относись к объекту осторожней! Не картошку чистишь, право слово!
– Слышала? – громким шепотом подключился сидящий неподалеку Орон. – Не картошку чистишь!
У него самого змея больше напоминала порезанную ломтиками колбасу.
Я в ответ показала недотроллю язык, но тут же была замечена профессором Лейлой. Та лишь покачала головой.
– Прошу вас, хоть вы помогите коллеге, – обратилась она к сидящему за последней партой Лису.
Тот хоть и предпочитал не высовываться на занятиях, предметы знал даже лучше меня – ведь ему это нужно было для того,
