которую я очень долго уговаривал, сделала так, что Тина подумала, будто бы она тоже находится под воздействием зелья. И вуаля.
Я знаю, что мне не стоило этого делать. Возможно, мы со всем разобрались бы, если бы просто поговорили. Но прошло слишком много времени, и Тина воспринимала меня теперь совершенно иначе. Да и она сама немало изменилась.
Я хотел, чтобы она почувствовала, что я действительно люблю ее. Что это не из-за Василины или из-за чего-то еще. Что она – мое единственное приворотное зелье, с которым я не в силах, да и не хочу бороться.
Но как мне ей об этом сказать?
Это был последний день официального действия «зелья», и мне хотелось, чтобы меня кто-нибудь пристрелил. С утра я избегала Лиса, как могла: подождала, пока он зайдет в ванную, а сама стрелой вылетела из дома, даже не позавтракав. Леди Аида на бегу сунула мне яблоко, я лишь в ответ пробормотала что-то несвязное.
«Ты не сделала ничего плохого, Тина», – повторяла я себе, но чувствовала почему-то как раз наоборот. Зелье. Я его сварила, мне и отвечать.
Если подумать, это было не такое уж и плохое время. Да, несколько семейных скелетов выползли на время потрясти косточками из шкафов, но в остальном было больше хорошего, чем плохого. По крайней мере по сравнению с грядущим вечером это точно были цветочки.
На полдороге к академии меня нагнал Герольд.
– Эй, Тина, чего так рано? – Парень явно был в приподнятом настроении.
Я бросила на Герольда взгляд, полный тоски и безысходности, но, наверное, немного переборщила, потому что он спросил:
– Подожди. Кто-то умер, что ли?
– Я умру. Сегодня, – пожаловалась я.
– Тин, ты меня пугаешь. Опять мой брат плохо себя ведет? Так ты только скажи – я его… – Последующий жест не подлежал ни описанию, ни объяснению, но я зато поняла, куда бежать, если Лис начнет неистовствовать.
– Герольд.
– А? – отвлекся парень от живописной жестикуляции.
– Я его люблю.
– Кого? Лиса, что ли? Так это не новость, хотя я от нее и не в восторге.
– А завтра разлюблю, – заныла я раненым зверем.
Герольд неловко оглянулся по сторонам, как бы извиняясь перед окружающими за мое нецивилизованное поведение. Ну и пусть, наутро все равно хуже будет.
Я не хотела забывать Лиса, не хотела снова его ненавидеть. Может, завтра я буду думать уже по-другому, но предстоящая полночь казалась мне ножом, который отрубит мне правую руку и вырежет сердце. Лучше уж вообще не жить, чем таким инвалидом.
– Проклятое, проклятое зелье! – причитала я, не беспокоясь о том, слышит меня Герольд или нет. – Знала ведь, что ничего не выйдет из этой затеи, так зачем согласилась?
– Да ладно тебе, Тин, успокойся. – Герольд похлопал меня по плечу. – К тому же ты не одна. Ты меня тоже отшила, а я жив, значит, это не смертельно.
Я посмотрела на парня подозрительным взглядом, вспоминая, когда я его успела отшить.
– А… Ты нашел себе другого помощника? – спросила я, утирая сопли рукавом.
– Есть у меня несколько вариантов, но я пока думаю. Время до отъезда у меня еще есть – что-нибудь придумаем. Если что, на первых порах обойдусь – это не смертельно.
Я мысленно позавидовала счастливцу. Мне в ближайший год из крепости выбраться не светило. Подумать только, теперь у меня есть собственный Наставник! Отец признался, что сначала они с мамой вообще не хотели, чтобы я связывала жизнь с магией. Поэтому очень расстроились, когда я поступила в академию, и думали, что это временно, и скоро все вернется на круги своя. Но не вернулось. Что вы хотите: я все-таки как-никак дочь своих родителей.
Чтобы скрывать от меня свою настоящую профессию, у них были и другие причины. Одна из них заключалась в том, что мой отец был Наставником Лиса. Из-за того, что его начали готовить к магическому поприщу очень рано, это должно было происходить в абсолютном секрете, чтобы его не успели завербовать всякие плохие дяди. К тому же меня едва ли порадовала бы новость, что мои
