Сможет. Потому что хочет. А другой, если не испытывает уже подобных желаний, если ему претит занять чужое тело – живое тело, чувствующее тепло прикосновений, холод и боль, – может убираться. И то, что он зовет совестью, пусть забирает с собой. Джеку не нужна совесть, ему нужна жизнь.
Другой ничего не отвечал на это, продолжал усмехаться, и Джек понимал, что он не уйдет…
Фредерик не спал.
Раз за разом прокручивал в голове события минувшего дня и не мог отделаться от ощущения, что упустил нечто важное. Интуиция, не раз помогавшая прежде, предупреждала об опасности, но эмпат, как ни старался, не смог понять, откуда ждать беды…
Не спал в отведенной ему комнатушке Скопа.
Вертел в руках револьвер, который у него так и не отобрали. Думал о том, что поднимется сейчас с кровати, выйдет в коридор, а там и из квартиры, и замирал, почувствовав болезненный тычок дула в висок или под подбородок. Выдыхал медленно ртом, отводил в сторону руку с оружием, а спустя несколько минут начинал все сначала. Безумная игра, но иных развлечений контрразведчику не оставили…
В предместье Салджворта вторую ночь подряд ворочалась на постели Эби.
Она знала, что сон придет лишь к рассвету, когда иссякнет поток несуразных мыслей, неосуществимых желаний и слез, которые она лила в полном молчании…
Элеонора Мейлан бодрствовала, невзирая на поздний час.
Прислушивалась к доносившемуся из ванной шуму воды и пробивающемуся сквозь него негромкому голосу. Сегодня ее любовник был несказанно доволен собой, и их бурная размолвка, за которой последовало столь же бурное примирение в постели, не испортила ему настроения, раз уж он так бодро напевал арию из модной в этом сезоне оперетки. Элла же до сих пор злилась.
– Что для тебя важнее? – спросил он. – Заполучить Адалинду, когда Лленасу довольно обманки, или убрать Валье? Второе, я полагаю? Тогда доверься мне, и мы избавимся от обоих.
Он был прав, Фредерик представлял большую опасность, чем его бывшая жена. Устранить обоих – вообще идеальное решение. Но довериться? Нет, подобной глупости Элла себе не позволит.
Она и без того слишком расслабилась за последние три года.
Изначально этот некромант нужен был ей только для дела. Она нашла его по его работам – никого не заинтересовавшим, как и исследования Дориана, статьям. Убедилась, что он ей подходит, и решилась на контакт. Тесный контакт – по ее опыту, это упрощало общение и увеличивало шансы на то, что они придут к взаимопониманию.
Элла способствовала продвижению карьеры нового любовника. Финансировала продолжение исследований, продолжая следить за Лленасом. Постаралась максимально синхронизировать их работу, а когда после очередной отвергнутой в ученых кругах идеи Дориан затаился, придумала, как приставить к нему наблюдение.
Она умела ждать. Просчитывать варианты, строить планы и менять их, если это сулило еще большую выгоду.
Она никогда не ошибалась. После того случая – никогда.
Тогда, юная неискушенная девушка, она испугалась. Просто испугалась и буквально в последний момент вышвырнула из своей постели черноглазого красавца-мнемониста, внимания которого добивалась месяцы. Так бывает, и если бы он проявил понимание и терпение, то… Но она не рассчитала сил, и его забросило в соседнее здание в разгар студенческого вечера. Извинений он не принял, позора не простил – разделил его с нею. К утру вся академия знала, из чьей постели он в прямом смысле вылетел, и Элла, вернее, Нора – тогда ее звали Норой – получила репутацию доступной девицы, склонной к жестоким шуткам. Что ей оставалось? Только соответствовать.
Это предопределило ее дальнейшую судьбу, и нельзя сказать, что госпожа Мейлан была ею недовольна. Желание отомстить Дориану подстегивало, заставляло двигаться вперед, добиваться успеха там, где более сильные и опытные терпели поражение, чтобы однажды прийти к нему и сказать: «Видишь, кто я теперь? Видишь, что ты потерял по собственной глупости?»
Но да, она умела менять планы.
Год за годом следя издали за жизнью и работой Лленаса, она единственная смогла увидеть огромный потенциал в его трудах, не заинтересовавших ученых мужей.
Увидела и разработала новый план.
Конечно, пришлось искать сторонников, делиться информацией, но все же это была ее идея. И главный приз тоже достанется ей.
А Дориан получит то, что заслужил, и месть будет стократ слаще той, о которой она когда-то мечтала. Четверть века, что она
