…А веснушки у нее не только на лице, но и на плечах. Как у… Как же ее звали? Рыженькая, курносая, платье лиловое с глубоким вырезом. Веснушки она запудривала старательно, и вздернутый нос, и открытые плечи. Пудра оставалась после на камзоле. После, когда она… они…
Джек отключился от еще одной странной мысли и сконцентрировался на погрешности, которую выдала система распознавания.
– Ты теплая, – сказал он Эби, определив, что отклонение вызвано нарушением соотношения температур. – Очень теплая.
– Да, – ответила она. – У меня жар, но это скоро пройдет…
– Если ты заболела, тебе нужен доктор.
– Доктору надо платить.
– У меня есть две монеты, этого хватит?
Эбигейл промолчала. Возможно, она не знала ответа, и Джек решил, что узнает у трактирщика.
– Ты мне не поможешь? – спросила девушка через одиннадцать с половиной минут. – Я… не могу теперь одеться…
Ее голос дрожал. Джек отнес это к симптомам не установленного пока заболевания. Как и низко опущенную голову, и то, что она обнимала себя руками.
– Не смотри, пожалуйста.
– Если я не буду смотреть, не смогу тебя одеть, – сказал он то, до чего она не додумалась… глупышка Эби…
Он натянул на нее сорочку и некрасивое серое платье и помог лечь на кровать.
– Воды, – попросила Эбигейл и искривила губы, когда он показал на таз. – Нет, пить. И поесть что-нибудь… Мне надо есть, я же не механическая.
– Не механическая, – согласился Джек.
Чтобы не ходить несколько раз вниз и вверх по лестнице, он слил в ведро ненужную воду, взял под мышку таз и собрал с пола рваные вещи. На тряпке, которую Эби носила вместо рубашки, темнели пятна крови.
– Ты поранилась? – спросил Джек у девушки.
– Нет. – Голос ее задрожал еще больше, а лицо стало красным. – Это… так надо. Это не плохо. Наоборот, хорошо. Не хватало еще…
Эбигейл закрыла глаза и укусила себя за губу, и Джек так и не услышал, чего ей не хватало. Только мысль промелькнула, еще более странная, чем все предыдущие, и он отчего-то согласился с Эби, что это хорошо.
Но доктор ей все же нужен.
Глава 17
Человек, которого привел Джек, совсем не походил на доктора. Скорее на кабатчика. Полный, краснолицый, с густыми усами и широкой лысиной, усеянной бисеринками пота. Руки у него были грубые, а пальцы толстые и короткие. Он тыкал ими Эби в бок, а еще – холодной деревянной трубкой, к другому концу которой прикладывался большим мясистым ухом.
– Угу, перелом, – говорил он сам себе. – Два ребра… Вот они, вот они… Лист капустный приложить можно. Траву живокость заваривать на примочки… Внутрь скорлупу яичную измельченную. Монету, коли не жалко, медную напильником потрите, опилок на ногте добавьте… Медь при переломах полезна. Со сметаной все растереть… Трав отхаркивающих еще взять, для облегчения дыхания…
– Как чахоточные пьют? – спросила, припомнив сокамерницу, Эби.
– Как чахоточные, – кивнул доктор. – Жилы говяжьи хороши, если высушить и в порошок стереть… Но тут дело такое…
– Какое? – прошептала девушка испуганно, не увидев ничего для себя хорошего в сочувственном взгляде толстяка.
– Такое, что имеют место быть сопутствующие травме повреждения легкого. Скопления воздуха и жидкостей… сгустки крови, которые могут дать серьезные осложнения… Прокол нужно делать. Иголкой проколем, выпустим воздух и отберем кровь… если получится…
– А если нет?
– Тогда само рассосется, – пробурчал под нос себе доктор и обернулся к Джеку: – Ну что, оперировать будем вашу… подругу, или как?
– Оперировать? – переспросил механический человек. – Вы умеете?
– Ну, дык… – Медик поглядел на свои толстые пальцы. – Почему не смочь? Ногу вот на прошлой неделе резал. Ничего так… отрезалась… Если с опиумом, то и не больно почти. Могу и вам предложить… Опиумная настойка – вещь не дешевая, но в случаях сильной боли… Сознание притупляет…
