Лапа перенес – больше некому. На кровать уложил. Туфли снял… Или те сами спали? Но на одежду не посягнул…
Эби непроизвольно скривилась от мысли, что дядькин подельник мог воспользоваться ее бессилием. И тут же усмехнулась: хороша, видать, дальше некуда, раз уж Март не позарился.
К тому же ему другая Эби нужна – недотрога Эби. Его это раззадоривало. Нравилось, проходя мимо, щипать пониже спины и глядеть, как заливаются румянцем ее щеки. Или к стене прижать и нашептывать на ухо всякие гадости. Небось и теперь ожидал, что она брыкаться начнет, а так… Так ему не интересно…
Девушка закусила губу, чтобы не выдать себя невольным стоном или вскриком, и попыталась оглядеться. Что Лапы в комнате нет, она уже поняла. Но лампу он на столе оставил и дверь бросил приоткрытой, будто собирался вернуться.
Стоило подумать об этом, как послышались шаги на лестнице.
Эбигейл зажмурилась, притворяясь, что все еще не пришла в сознание. Авось заглянет и уберется восвояси. Но не тут-то было. Склонившийся над кроватью мужчина резко встряхнул ее за плечи, и Эби, не сдержавшись, громко вскрикнула.
– Оклемалась уже? – Лапа удовлетворенно хмыкнул. – Вот и ладно. А сомлела, поди, от радости?
– Ребра, – просипела Эби, пока он не надумал снова ее тискать.
– Ребра? – На загорелом скуластом лице промелькнуло понимание, но здоровенная ручища как тянулась к ней, так и продолжала тянуться, изменив лишь направление. Через секунду грубые пальцы ухватили за подбородок. – Что, принцесса, недолго павой ходила? Пообломали тебя в холодной? Обломали – поломали.
Он гоготнул, довольный своей топорной шуткой, а шершавые пальцы скользнули вниз по шее девушки и забрались под растянутый ворот тюремного платья.
Эби не шевелилась.
– Гляди-ка, какая тихоня стала. Может, и поладим, да?
Девушка не ответила, и мужчина счел ее молчание знаком согласия. Ухмыльнулся.
– Ладно, так и быть, оставайся, – разрешил, словно Эби просила о чем-то. Отодвинулся от нее, с хрустом размял пальцы и заявил без обиняков: – Мэтт вряд ли когда вернется, не протянет весь срок – не с его здоровьем камень тесать. А я ему вроде как должен, вот и пригляжу за тобой. Только… отмойся, что ли. Воняет от тебя, что от швали подзаборной.
Он брезгливо сплюнул прямо на пол и, забрав со стола лампу, вышел из комнаты.
«Дожила, – подумала Эби с тоской. – Даже Лапа от меня нос воротит».
Не то чтобы ей хотелось обратного, совсем не хотелось, но обидно было от того, как повернулась жизнь…
Такой роскоши, как часы, у нее в комнате не имелось, а непрестанная боль растягивала каждую секунду, мешая ориентироваться во времени, но Эбигейл надеялась, что к тому моменту, как она решилась подняться с кровати, прошло не менее двух часов и Лапа уже крепко спит.
Подтянув ко рту ворот, девушка закусила его зубами и медленно села, не проронив ни звука, лишь слезы брызнули из глаз. Встала. Подошла к шкафу и аккуратно приоткрыла дверцу. Вещи брала на ощупь, не разбирая, и бросала на стол. После просто связала углы скатерти.
Добраться до тайника было сложнее. Пришлось сначала отодвинуть из угла сундук со старьем, а затем опуститься на пол, чтобы приподнять одну из досок… Но она справилась. Завернула деньги в платок и сунула в узелок с пожитками.
Прямо у двери отыскались туфли. Эби присела еще и за ними и долго стояла на четвереньках, переводя дух, прежде чем подняться.
Выждала еще немного, прислушиваясь к звукам старого дома, и с узлом в одной руке и туфлями в другой вышла в коридор.
По лестнице спускалась целую вечность. Узкие ступеньки скрипели, но не так громко, как рассохшиеся перила, которых девушка старалась даже не касаться. Ступала осторожно босыми ногами, чудом удерживая равновесие: шаг – вдох, шаг – выдох…
Но по-настоящему девушка вздохнула, когда уже оказалась на улице. Глянула с опаской на темные окна и зашагала скорее прочь: неважно куда, лишь бы подальше…
Она успела дойти до перекрестка и уже почти поверила в то, что ее нехитрый план удался, когда за спиной, знакомо взвизгнув петлями, хлопнула дверь лавки. Эби вздрогнула и, не оборачиваясь, пошла быстрее. Даже бежать пыталась, но острая боль тут же напомнила о том, что не стоит делать резких движений.
Тот, кто шел следом, зашелся гортанным булькающим смехом. Должно быть, его забавляли ее немощные потуги и утиная походка вперевалочку.
А затем смех резко стих, и цепкая лапа ухватила за шиворот.
– Сбежать надумала? – тряхнув девушку, прошипел ей на ухо преследователь. – Тварь неблагодарная!