– Почему они сами не могут как вы, ножиком чирк? – спросил набольший, стоит, правая ступня на бортике бассейна, в руках фляга, но набрать не решается.
– Могут, если колдун есть или шаман.
Крестьянин застыл на миг, широкая ладонь шлёпнула по лбу с деревянным звуком.
– Вот в чём дело! Теперь понятно! Батька гадал – что случилось? – набольший осмотрелся, выдержал паузу. – Прибили шамана. На ярмарке в землях барона Руммеля смердюки с заезжими циркачами повздорили. Я мелким был, как ваш пацан, но помню. Был там боец потешный, цирковой поединщик, волосы до плеч, весь в шарах мышц. Вдарил раз – шаман навзничь и загремел костями на меховой своей шубе. Смердюки кинулись поднять, а тот глаза закатил и пену изо рта пускает. Побило минуту и всё, отошёл. Смердюки тогда зело осерчали, да кто с ними считается, на землях лорда-то? Еле ноги унесли.
Я держу тряпицу за краешек, ноздри щекочет слабая кислинка змеиного яда. Обвёл взглядом отряд.
– Ну что, есть смельчак натереть мне спину? Может ты, устал небось на плечах тащить? – спросил я здорового детину, перевожу взгляд на жилистого. Оба отшатнулись.
– Что за боязливый народ! Даже вам яд безвреден, пока в кровь не попал. Растереть как следует, опухоль спадёт, глядишь, к утру пойду на своих двоих.
Крестьяне дружно уставились на Унрулию, я чувствую: щёки и кончики ушей горят как заморским перцем натёрты. Унрулия резко вырвала тряпку. Остальные разбрелись кто куда, усиленно водят носами – следы ищут.
– Ложись на живот, болезный наш!
Я покорно лёг на ледяной бортик бассейна, спина в пояснице почти не болит, но и не чувствует ни лёгких касаний, ни сильных ударов. Унрулия пыхтит, я чую слабое жжение, вдруг стрельнуло так, чуть язык не откусил.
– Хватит! Кровь свернёшь, яд не разбавленный!
– А говорил – на тебя не подействует. Хватит так хватит, – согласилась Унрулия. – Вставай!
И хлопнула по спине.
Стоило ладони коснуться, меня пронзило от макушки до пяток. Сознание вылетело из тела, я парю в белом тумане, сам – огромное облако. Давящее чувство неподалёку, копит силы броситься со всех сторон. Огляделся, туман под взглядом послушно редеет. Наши внизу, деревня округлая, по краям все размыто, как если птичьим глазом глядеть или сквозь линзы прознатцев. На подступах осторожное движение, угловатые тени крадутся, стелются по мшистой равнине. Я перевёл фокус взгляда, в тумане послушно протаял колодец. На дне костлявая морда, воздетая к небу, налитый кровью глаз ищет меня, на месте второй глазницы бугристый шрам. Длинная челюсть полна зубов, кожи на морде мало, едва хватает прикрыть жёлтые пеньки зубов. Тварь жутко взвыла. Чувство всемирной тяжести ринулось как по команде. Я кричу беззвучно, не хочу на зубы гнилых уродов!
Дёрнулся сесть. Унрулия спиной ко мне, ловит, откуда затихающий вой. Сквозь туман красными лучиками злобные взгляды, упёрлись в наших парней, те далече от чаши бассейна.
– Тревога! Все сюда! – закричал я, на этот раз во весь голос.
Два стремительных тела растянулись в прыжке, одна тварь промазала: жилистый паренёк ловко кувыркнулся перекатом в сторону. Вторая бестия нашла зубами ляжку здоровяка, тот взревел, пудовый кулак впечатался в почти лысый с мерзкими остатками волос череп. Тварь вякнула, разжав зубы, здоровяк бросился наутёк с неожиданной прытью. На пути Эритор застыл в ступоре, в следующий миг дрыгает ногами под мышкой здоровяка.
Жилистый ловко избежал второго прыжка, но не заметил, как со спины подкрался одноглазый вожак. Костлявые ноги щёлкнули коленным суставом, образина сшибла паренька, длинная челюсть сомкнулась на шее пониже затылка. Парень, я так и не узнал имени, закричал и сразу забулькал, дёрнулся схватить за челюсти пальцами, но поздно, руки скользнули вниз – безвольные, вялые. Твари присели на полусогнутых, морды туда, где прячется небо в проклятом тумане, от заунывного воя у меня заныли зубы.
Мы у чаши, щетинимся вилами, одни в тонких руках Унрулии. Я потянул за шкирку Эритора поближе к себе, мальчик мелко дрожит, как сухой лист на ветру. Четверо тварей рвут тело на части, морды в крови, жрут вместе с клочками одежды. Пятая тварь суётся то справа, то слева, её не пускают, самую тощую и дохлую.
– Это хто такие? – прохрипел набольший.
– Похожи на упырей, – ответил я. – Если вспомнить бестиарий из библиотеки Фитца. Там такие монстры!
– Упыри? Что за упыри, откуда взялись?
Пятый упырь отделился, жёлтые буркалы нашли нас, понёсся на четвереньках, виляя, на морде пена.
– Хых!
– Йи-и-а!
