Унрулия не бросила, не убежала?
– Она спасала сына! И она не моя!!!
– Конечно, не твоя. Это я – твоя, твоя Риля!
Рилайна опасно приближается, женская сила прёт, как пиво растрясли в бочке, горячит кровь даже на расстоянии.
– Не время для, гм, развлечений. Надо найти Унрулию с Эритором!
Рилайна дёрнула плечиком, кивнула, поджав губы. Просияла улыбкой.
– Как скажешь, милок!
Меня перекосило, перед глазами дряхлая ведьма. Рилайна чутко уловила гримасу, покорно запахнула рубашку потуже.
Мы двинулись в молчании. Рилайна след в след, почти прижалась к моей спине, и я чую – дрожит.
– Ладно, рассказывай, как здесь оказалась? С дядей ясно.
– Конечно, ясно! Сбежал старый распутник, понадеялся на упырей, что сожрут бедную сочную племянницу!
– Ты такая бедная, как упырь смирная дворняга!
Рилайна вспыхнула:
– Что ты знаешь обо мне! Ведаешь ли ты…
– Тс-с! – оборвал я, хватая за косу, другой рукой зажимая рот. Мы повалились на мох.
– М-мм, што ты… м-м… тпусти! – промямлила Рилайна.
– Тихо! Что-то есть впереди, не шуми! Пошли, тихонечко!
Рилайна унялась. Идём, почти ползём, пригнувшись, от ствола ко стволу. Лес поредел, меньше мхов и больше чёрной жижи. Впереди дома, стоят как цапли посреди болота, вместо ног множество тонких жердей. Вокруг дома балкончик на манер террасы, меж домов перекинуты деревянные мостки на верёвках, ступени в серёдке провисают почти до болота.
– Это что, чья деревня? – спросила Рилайна.
– Похоже на смердюков.
– Ой! Нас сожрут.
– Мы к ним не сунемся, обойдём.
– А если Унрулия там? – спросила Рилайна, я посмотрел удивлённо.
– Я думал, вы на ножах. С чего беспокоишься?
– Ничего я не беспокоюсь, вот ещё! Паренька жалко.
– Уже строишь планы на мальца? – подпустил я шпильку.
– Ты что! Он ребёнок. Вот года через три…
– Через три года тебе будет не до того. Если выберемся из проклятого болота.
– Что значит – не до того? Ты про ведьмин дар? Расскажи, что меня ждёт? – прицепилась Рилайна, заглядывает в глаза.
– Что ждёт, что ждёт. Сперва никаких забот, потом усохнешь, как та карга болотная.
Губы Рилайны задрожали, на реснице слеза.
– Ты что говоришь?! – всхлипнула ведьмочка, добавила трагически: – И сколько осталось… пока не начнётся?
– Лет сто, может, двести. Если крестьяне раньше на вилы не подымут. Или рыцарь зарубит.
– Тьфу на тебя!
Рилайна ударила кулачком по плечу, я снова шикнул. В домах хлопают двери, на террасах появились худые люди болезного вида. Я присмотрелся, дома выстроены в самой топи, в чёрной жиже тонет солнечный луч, с глубины всплывают и лопаются пузыри устрашающего размера.
– Как они здесь живут? – удивилась Рилайна.
– Как могут, так и живут. Надо найти наших!
Рилайна фыркнула, но задумалась. Произнесла робко:
– Виллейн? Я что-то чувствую… нет, чую!
Я позволил одной брови дрогнуть, поползти вверх на лоб.
– Не морщись, не то, о чём подумал! Я про деревню. Там что-то нехорошее, не сейчас, но будет!
Раскачиваясь на мостках, народ бредёт на полусогнутых к самому большому дому – здание с обширной террасой по длинной стороне, целая площадь на столбах. В центре площади возвышение, оттуда заунывный звон била, отдаётся дрожью в костях и пупырками на коже. Рилайна не упустила возможность прижаться, но выглядит жалким зверьком, я не стал гнать.
Собрание двинулось в глубь болот, бабы, старики и дети тащат кувшины всех форм и размеров. Толпа тщательно обступила
