На губах Раифы заиграла улыбка. Так хочется уверить, что вовсе не страшная и даже очень наоборот, но слова застряли на непослушном языке. Я огляделся поискать Эритора.
– Мальчик уснул. Трудная выдалась ночь. Не стоит! – Ладошка коснулась моих губ, но остаюсь на месте – в своём теле. – Я слышала ваш рассказ деду.
– Э-э, – косноязычно проблеял я. – Значит, вы понимаете, лучше бежать, покинуть город?
Раифа коротко кивнула, улыбка испарилась с лица.
– Дайте деду время, он стар, и перемены пугают. Но мы соберёмся к утру. Ложитесь-ка спать, я постелю в гостиной!
Я покачал головой, принял занятой вид.
– Увы, дела мои не закончены.
Чёрная бровь Раифы, изящная от природы, а не щипцов, выгнулась домиком вверх.
– Нужно набраться сил! Разве не отправитесь вы, герой и чемпион Магикуса, хранить соплеменников на трудном пути?!
– Есть кое-что поважнее судьбы горстки мелкиндов! – пафосно провозгласил я.
– Правильно говорил дед, вы, пустынники, такие носозадиралы!
Раифа смешно топнула ножкой, я невольно улыбаюсь девчонке.
– Не будем ссориться. Скажи лучше, где тут у вас вход в подвал…
Глава 10
Запасливый Шверге скопил еды на год осады! Я бросился на штурм ящиков и бочек, тяжеленные мешки выворачивают из суставов руки. Под припасами деревянный люк с железным кольцом вместо ручки. Как сказано, повернул кольцо до упора и на четверть назад. Под ногами щёлкнуло, я потянул на себя. В квадратном отверстии ни зги не видать, спустил фонарь, следом сам.
Виденье не обмануло: мертвецы в нишах лежат смирно, запутанный коридор пещер и подвалов ожидаемо ведёт под дворец. Дважды хоронился от давешнего отряда, но стражи как стадо буйволов, а ходы – разветвлённые донельзя.
Длины пальцев едва хватает надавить нужные выступы, каменная дверца с подземным грохотом провернулась, пуская в кладовку, захлопнулась вновь. Комната пуста, а в бочке меньше воды. Я прислушался, через дубовую дверь еле доносится мерный скрежет. Приоткрыл осторожно, боясь скрипа, в коридоре тюремщик на корточках драит пол, вот выпростал волосатую лапу и сдвинул ведро на пядь, противный звук железа по камню резанул по ушам. Тюремщик сопит и пыхтит, тряпка ширкает. Сквозь зубы ругань на этих высокородных господ, ширк, ширк, что боятся запачкать туфельки! Я подкрался на цыпочках, крепкий удар рукоятью меча по загривку оборвал бубнёж.
Джетсет уже не сидит, мерит крошечную, два на полтора шага камеру.
– Ваше Высочество! – громко прошептал я. Джетсет приник к решётке.
– Опять ты! Дай угадаю – пришёл спасать.
– Сдались вы мне! Что-то не выглядите довольным, радостным. Один шаг до вожделенной свободы!
Джетсет глянул исподлобья.
– Тебе не понять. Когда принца раз за разом спасает некто подобный тебе, то это уже не принц, а что-то менее значительное!
Я развёл руками:
– Вы мыслите, Ваше Высочество, верно, но не в ту сторону.
– Изволь объясниться! – озлился Джетсет.
– Думайте не о том, сколь упало ваше достоинство, а как занять позицию, когда урона чести не может быть в принципе! Или хотите быть вечным узником?
Джетсет задумался. Качнул головой.
– Понимаю твои намёки. Но нет.
– Как нет?!
– Нет, значит нет! Я не пойду с тобой.
– Но вас казнят поутру!
– Что ж, это судьба, так тому и быть… – ответил Джетсет печально, уселся в дальний угол камеры.
– Дело ваше. А как же королевство? Что за долг на Эриторе?
На губах Джетсета заиграла усмешка.
– Я запомню, ты пытался помочь. Теперь иди!
