– Ну, и кто оказался прав? – спросил незнакомец почему-то у Лисивина. – Мой проект поддержали на самом высоком уровне.
Илья не ответил.
– То, что ты просил узнать, – бывший шеф протянул Станину папку.
И когда успел, задалась я вопросом, на больничной-то койке?
– Познакомьтесь, – вставил Дмитрий, углубляясь в чтение, – Алленария Артахова, основной фигурант дела. А это Борис Михайлович, профессор кафедры пси-моделирования, помогал нам с теорией.
Подошедший схватил мою руку и энергично встряхнул.
– Да уж, помог, – буркнул Лисивин.
– Разрешите обратиться, – привлёк внимание Станина молодой псионник в форме. – Дмитрий Борисович, там двое свидетелей пришли, по вашему распоряжению я отвёл их в пятый учебный класс, – и, словно извиняясь, добавил: – Заславские все допросные заняли, решили нас по полной проверить, – недовольный взгляд скользнул по закрытым дверям.
– Всё нормально, Антон, – кивнул глава службы контроля, – можешь идти.
– Свидетелей? – спросил Лисивин.
– Свидетелей, – подтвердил Станин.
– Алленария Артахова, – громко вызвал пристав.
– Я знаю, кто и как убил Нирру Артахову.
Время остановилось. Я просто встала посреди коридора не в силах сделать дальше ни шага.
– Алленария Артахова, – повторили ещё требовательнее.
Дмитрий закрыл папку и, не обращая внимания на толпящихся в коридоре людей, на недовольного пристава, растерянного профессора, мнущую в руках платок Нату, притянул меня к себе и поцеловал. На глазах у всей службы контроля. Это был не привычный поцелуй, не требовательный, не жадный. Невыносимо мягкое касание губами, нежное и совершенное. Если б я до этого не потеряла голову от этого мужчины, то сделала бы это сейчас.
– Иди, – сказал он, – Нирра долго ждала, может подождать ещё.
Я кивнула, но, заходя в зал с высоким потолком, оглянулась. Псионники стояли там же, их взгляды заставляли столичного профессора растерянно переминаться с ноги на ногу.
Допрос комиссии внутренних расследований запомнился кучей равнодушных лиц и голосов. Вопросы и не очень чёткие ответы. Рассказать я могла немного. О предмете разбирательства – Владе, его жизни и смерти не спросили ни разу. А вот кость умершей монашки вызвала на суровых лицах заседающей шестёрки живейший интерес. Пришлось три раза подряд рассказывать одно и то же: как мы её нашли, зачем достали, куда принесли… Три раза, прежде чем сонное выражение привычной маской вернулось на их лица.
В коридоре никого не было. Вернее, народ всё так же толпился, но мужчины ушли, даже Гош, которого отпустили чуть ранее.
– Что, шалава, довольна? – подступила ко мне Борислава. – Детей сиротами оставила. По ночам как спишь?
– Мама, – простонала Ната, – не надо.
– Надо!
Я продолжала оглядывать коридор, не уделяя должного внимания её словам. Женщина уязвленно ткнула меня в плечо толстыми пальцами.
– Зятёк не навещает по старой памяти?
– Он убил моих родителей, – чётко проговорила я. – У вашей дочери есть мать, а у меня нет. Хотите об этом поговорить?
Она побледнела и позволила подскочившей Нате увести себя. С ними будет не просто договориться. Долю в нашем совместном с Владом предприятии наследуют сыновья и жена. Варианта два: либо выкупать, либо заново учиться общаться.
Как всегда, от воспоминаний о воспитанниках меня начало грызть чувство вины. Занятий нет уже неделю, пока родители держат паузу, но скоро их терпению придёт конец.
Я заметила в толпе знакомое лицо, подбежала к офицеру и скороговоркой выпалила:
– Где пятый учебный класс? – мужчина нахмурился, и я добавила: – Демон велел мне прийти.
Лицо псионника разгладилось, романтическую сценку Станина видели все.
– Второй этаж, крыло прямо напротив лестницы, учебные комнаты с правой…
Не дослушав, я бросилась к лестнице и стала подниматься, перепрыгивая через две ступеньки.
Я знаю, кто и как убил Нирру Артахову.
