Я знаю, кто и как убил Нирру Артахову.
Фраза раз за разом прокручивалась в голове, минуту за минутой, не оставляя места ни для чего другого.
Он сказал «кто» и «как». А чего не сказал? Он не сказал «почему». Не сказал «за что». Не потому, что не знал, а потому, что отвечать на этот вопрос будет не он, а убийца. И я хотела слышать этот ответ.
Дверь классной комнаты с цифрой пять ничем не выделялась в ряду таких же: коричневая краска, металлическая скоба ручки. Я почти её открыла, почти вошла и вдруг отступила на шаг. Ну же, подтолкнула себя мысленно, там Дмитрий, Гош, Илья. Чего бояться? Того, что наши понятия о том, что я должна видеть и слышать, не совпадут, что мне вежливо с поцелуем укажут на дверь?
Пальцы разжались. Станин так и остался загадкой, которую не надоест разгадывать никогда.
Коридор оставался пустым, сегодня занятий не проводили. Двери шли попарно через равные промежутки: две рядышком, затем метров пять-шесть монотонной гладкости стены, и снова две двери.
Каждый житель империи проходил обучение в службе контроля. Людям рассказывают, как правильно вести себя с призраками, не паниковать, не убегать, не снимать кристалл. Втолковывают прописные истины. Первое занятие проводят со школьниками и повторяют каждые три года. Пси-наука не стоит на месте, к примеру, кад-арты раньше защищали разум, теперь же ещё несут информацию. Нововведение пришлось по вкусу не всем, особенно возмущались любители полежать в ванне. Хотя производители уже подсуетились, сейчас выпускают непромокаемые чехлы.
Я снова взялась за ручку и снова отпустила. Мне приходилось бывать здесь. Основное обучение прошло в Палисаде, но Эилоза нашла меня в Вороховке. Номер комнаты не вспомню, но здесь мне прочитали персональную лекцию о первом хвосте. Говорили, успокаивали, показали фильм, утешали. Получалось не очень.
Я повернулась к соседней двери. Фильмы! Класс рассчитан человек на сорок, изображение проектируется на спускающийся с потолка экран. Второй вход ведёт в киноаппаратную.
Быстро, боясь передумать, я потянула на себя соседнюю дверь, успев представить тщетность усилий, если та окажется заперта. По всем правилам, она должна быть заперта. Но дверь без единого звука открылась, и меня встретила темнота каморки.
– Что вы там делали? – раздался голос Станина.
– Ну, молодой человек, это сложно объяснить, – возразил профессор.
Я на ощупь пробралась к проёму в стене и осторожно заглянула в класс.
– А ты постарайся, – Илья отодвинул скрипнувший стул и навис над Борисом Михайловичем. Впечатление портили только перебинтованные ладони.
– У меня есть свидетели.
Я проследила за рукой Станина и поняла, что в комнате находятся ещё двое мужчин. Один – знакомый мне Антонис, которому было так и не суждено закончить ремонт в квартире. Второй, постарше, в рваном ватнике и валенках, походил на бомжа или на тракториста из такой деревушки, как Суровищи.
– Они видели, как вы со странным прибором в руках облазали всю Аллею Славы вокруг захоронения Артаховой.
Свидетели переглянулись, похоже, сильно удивлённые показаниями, которые дали.
– Прибор по описанию похож на «ловца душ», – вставил Лисивин.
– Не «ловец душ», а проявитель оболочек, – профессор выпрямился, – экспериментальный образец.
– Так вы ищете?.. – Демон запнулся.
– Оболочку Нирры, – закончил Илья. – И заметь, не в рабочее время. Без документов и по собственной инициативе. Значит, и результат не для широкой общественности.
– Хотите силу Карги прикарманить? Найти оболочку и… И что?
– Не знаю, – преподаватель уронил руки.
– Значит так, – Дмитрий хлопнул по столу, – ваши теории – ваше дело. Но если услышу, что вы обвинили мёртвого псионника в помощи блуждающим, оболочки не оболочки, а перевод на границу с Восточными пустынями я вам обеспечу, скажем, для сбора материала. Ясно?
– Но, молодой человек…
– Ясно?
– Да, но…
– Свободны.
Профессор, буркнув под нос что-то нелицеприятное, быстро поднялся и пошёл к выходу. В дверях обернулся, явно намереваясь оставить последнее слово за собой, но натолкнулся на взгляд Лисивина и не стал испытывать судьбу.
