Он всё ещё стоял там со своими перебинтованными руками и седой опущенной головой. Он убийца, он не имел права быть таким потерянным, таким внушающим жалость. Я налетела на специалиста, ударила в грудь, в плечо, в живот, всюду, куда могла дотянуться.
– Как ты мог? Как? Она верила тебе! Я верила! Предатель! Ненавижу!
Он поймал мои руки и завёл за спину, прижимая меня к себе. Он посмел обнимать меня. Посмел коснуться губами макушки, как в детстве, когда я капризничала и не хотела идти спать.
– Тсс. Успокойся. Уже всё. Всё кончилось.
Я дёргалась, вырывалась. Он, словно не замечая, стал раскачиваться взад-вперёд, взад-вперёд.
– Не смейте, – закричала я, – не смейте меня успокаивать. Всё закончится, когда вы сядете в тюрьму! Когда все узнают, что Нирра Артахова не самоубийца. Вместе с Эми в Инатарские горы поедете и прах дочери возьмёте с собой. Тёте Симе это должно понравиться.
– А ты изменилась, – он разжал руки, и я отпрянула, грустные карие глаза сузились, – но так даже лучше. Ничего не будет, Лена. Ни разбирательства, ни наказания, лишь награды и ордена.
– Демон передаст документы комиссии. В любом случае вам придётся отвечать на вопросы.
– Ты как маленькая, – пожурил меня Илья, – до комиссии ещё надо дойти.
Передо мной такое знакомое, такое чужое лицо.
– Нет, – слезы высохли, – не посмеете. Я всё расскажу. Есть свидетели!
– Свидетели? Старик с кладбища скажет то, что мне надо, и подпишет в трёх экземплярах. Тебя без Станина и слушать не станут. Столько всего случилось: стресс, смерть родных, атаки блуждающего, – он покачал головой. – Бедная девочка не выдержала и теперь винит всех и вся, – голос специалиста стал приторно-участливым, – Лена, забудь. Прошу тебя. Забудь, и всё станет по- старому.
– По-старому? – не вопрос, а крик, полный боли. – Я потеряла всех, кого люблю, всех, кто любил меня! Всех! Но Диму я не отдам!
Я побежала к двери и едва не врезалась в вошедшего Гоша, вцепилась в свитер и выпалила:
– Он собирается убить Демона.
Псионник посмотрел на стоящего позади Лисивина.
– Сам ничего не понял, – тут же пояснил Илья.
– Он врёт, – я оглянулась, специалист мягко и чуть растерянно улыбался, – Демон вызвал свидетеля. Обвинил его в убийстве Нирры. Он отец погибшей девочки. Он собирается убить Станина, чтобы тот не дал показания комиссии.
– Э-э-э, – Гош нахмурился. – Демон уже дал показания, ты сама видела. Больше я ничего не понял. Чей отец собирается убить Демона? И почему свидетель убил Нирру?
– Гош, она просто напугана. Все родные погибли, сама чуть не умерла, нервы сдают. Отвези её домой, пусть отдохнёт, поспит. А если не можешь, давай я сам.
– Никуда я с вами не поеду. Вы хотите убить Дмитрия, вы сами сказали, что он не дойдёт до комиссии! Сказали две минуты назад!
– Но пока я с тобой, никого убить не смогу, верно? Давай уедем вместе, лишим меня этой возможности, – Лисивин сделал шаг навстречу.
Я посмотрела на Гоша, на лице которого стало проступать участие и беспокойство. Не за Станина. За меня.
– Я не вру, не схожу с ума, не фантазирую, – я заставила себя разжать пальцы и отпустить толстый свитер парня. Он должен мне поверить. Надо оставаться спокойной или создать такую видимость. – Гош, пожалуйста!
– Давайте поступим проще, – предложил Илья, – спросим у самого Станина, – он посмотрел на меня, – его слова тебя устроят?
– Да.
– Демон на полигоне, освободится через час, может, раньше, – задумался Гош.
– Прекрасно. Вернётся и расскажет, как мы допрашивали Сорокина.
– Нет, – я отвернулась, мысли, обгоняя друг друга, метались в голове, – нет. Если он это предлагает, значит, уверен, Дмитрий не вернётся. Что-то происходит прямо сейчас.
Я бросилась к двери. За спиной раздался сочувственный вздох.
Куда? Я побежала налево, не имея ни малейшего понятия, чем один коридор отличается от другого. Не знала, куда бегу и что
