Потом они по очереди разрисовывали друг дружку измельченными камнями – лицо, шею, руки, и результаты их очень веселили. Они превращали друг друга в существ из иного мира. Мован ухмыльнулся и сказал, что его мать разрисовала его сестренку, чтобы у нее побыстрее набухли груди. Джейн рассмеялась и сказала, что у нее пока грудей совсем нет.
Солнце поднялось высоко, стало жарко, и скоро им надоело разрисовывать друг дружку порошками. Тогда они пошли по пустоши, поросшей сухой травой, и наконец вышли к зеленому берегу быстрой речки. Весело хохоча, они смыли с себя краски, а потом занялись кое-чем другим, не менее веселым.
Воспоминания начали таять, и Джейн откинулась на спинку жесткого дивана. Эй’Брай разыскал в ее памяти давно забытые воспоминания об Австралии из времени, не омраченного гибелью отца. Он четко показал, что хочет этим сказать. Она приехала в Австралию ребенком, жаждущим новизны, любопытным и открытым. Последовавшие затем месяцы и годы изменили ее.
Она не просто выросла, стала взрослой. Она всегда считала, что ее склонность к авантюризму, риску, исследованиям, гедонизму просто угасла с годами. Но это было не так. Все это было разрушено страхом – ее собственным и страхом дедушки и бабушки, которые боялись потерять Джейн точно так, как потеряли свою дочь, то и дело исчезавшую в самых глухих уголках планеты. Стоило Джейн чего-то захотеть – на нее сыпалась гора вопросов, в каждом ее действии им всегда виделся самый худший сценарий. Они постоянно напоминали Джейн о смерти отца, и в конце концов она начала сомневаться в любых собственных желаниях, кроме самых повседневных.
Она приучилась никогда не доверять себе.
И тем не менее она почему-то оказалась здесь. Что же удерживало ее от предстоящего приключения?
Определенная тревога была нормальной. Паралич – нет.
Эй’Брай был прав. Стоило только посмотреть на нее в детстве. Она всем была обязана этому ребенку – своей способностью к языкам, любознательности, страстности. Как же она смогла похоронить себя настолько глубоко?
Джейн сняла ботинки и улеглась на невысокий диван. Она так давно толком не спала. После еды ее потянуло в сон.
Она услышала Алана – бормотание его работающего мозга. Если бы Джейн захотела, она могла бы отключить этот звук, но ей это не было нужно. Это было приятно, это успокаивало. Она легла на бок, свернулась калачиком, уложила руки под щеку и поплыла на волнах этого мысленного голоса.
Джейн проснулась от ругательств Бергена:
– Черт! Вот дерьмо! Джейн! Черт, черт, черт!
Джейн приподнялась и села, промокнула слюну у краешка рта и попыталась побороть сонливость.
– В чем дело, Алан? – спросила она, потирая ладонями лицо.
– У нас проблема. Чертовски большая проблема.
В разговор без всяких предисловий вступил Эй’Брай:
– Именно так. Контрмеры уже применяются.
Алан торопливо продолжал:
– Эти наниты запрограммированы на разрушение треклятого корабля, если их обнаружат, Джейн. Мы не погибли по одной простой причине – их осталось мало.
Эй’Брай раздраженно вмешался:
– Нет необходимости в объяснениях. В данный момент я осуществляю ознакомление Ква’дукса Джейн Холлоуэй с деталями.
Джейн едва расслышала голос Эй’Брая, поскольку уже погрузилась в поток воспоминаний о мыслительных процессах Алана за несколько мгновений до начала разговора. Эй’Брай мониторил работу Алана, когда тот трудился над расшифровкой кода и обнаружил, что в самом базовом командном коде сквиллов был искусно спрятан дополнительный программный слой. Эй’Брай указал, что на этот участок кода средний Сектилий скорее всего не обратил бы внимания, а если бы и обратил, то просмотрел бы только поверхностно, потому что в спектре типов сквиллов этот участок кода различался минимально.
А для Алана это оказалось чем-то новым, и он не проигнорировал ни одной части кода. Джейн ощутила вспышки озарения в его сознании, когда воедино сошлись несколько разрозненных частей головоломки. Так же ясно она увидела и сформировавшуюся картину, а Эй’Брай объяснил ей, что она означает в реальном времени.
Даже при обнаружении одного-единственного сквилла и столь интенсивном его изучении он был запрограммирован так, чтобы послать сигнал, получив который все остальные сквиллы-разбойники должны были немедленно прекратить свою деятельность, чем бы они ни занимались, чтобы затем собраться группами вдоль самых важных нейроэлектрических магистралей. Там сквиллы должны были хорошенько совместно потрудиться, дабы одновременно выстроить структуры для создания целой серии петель обратной связи.
