содеянного. – Буквально скормил еще одного исламиста папоротнику с «Ипподрома», после чего раздавил его башку ногой. – Илья продолжал слушать молча. Ему было нечего ответить своему лучшему другу. – А сегодня… Ну, ты видел, что я сделал сегодня. Не могу объяснить, почему это делаю. – Нель отрицательно помотал головой. – Я не горжусь этим. Здесь нечем гордиться, сам понимаешь.
– Отпустите меня! – пронзительно визжала женщина, схваченная бойцами. – Отпустите!
– Даже больше тебе скажу: то, что приходится делать, не вызывает у меня никаких эмоций. И это пугает сильнее всего! – Мародеру пришлось слегка повысить голос, чтобы перекричать этот визг, который, казалось, вот-вот сорвется на ультразвук. Баба упиралась ногами в пол и пыталась схватиться руками за колонны и выступы стен, звала на помощь и проклинала выполнявших приказ солдат. Когда ее потащили мимо мародера, она обратила наконец на него внимание.
– Убийца! – закричала она, брызжа слюной. – Чтобы тебя твои же дружки сожрали! Да будь ты проклят, кровопийца!
– Мне кажется, я совсем не понимаю, зачем все это делаю. – Нель никак не реагировал на крики и проклятия в свою сторону. – А когда нахожу для себя причину, она тут же опровергается. Вот примерно как сегодня.
– Я заметил, – ответил Илья, пожав плечами. – Наверное, ты просто очень сильно хочешь выжить.
– Когда-то хотел, – тихо ответил его собеседник и, снова запрокинув голову, злым голосом добавил: – Пока Марина еще жива была.
Илья от неожиданности подавился слюной и принялся мучительно кашлять, вытягивая губы в трубочку. Нельсон дождался, пока его друг откашляется, и продолжил:
– Сам понимаешь, что произошло…
– Вряд ли здесь есть хоть кто-нибудь, кто не понимает, – перебил его механик. – Только ты никогда об этом не говорил. А остальные… Они тебя боятся. Сам должен видеть.
– Боятся, – вздохнул Нель. – А ведь раньше все было не так. Раньше не боялись.
Раньше его уважали.
Старый механический будильник подпрыгнул и залился громким звоном, однако через секунду заткнулся после удара рукой по кнопке. Нельсон недовольно приоткрыл глаза и осмотрел комнату: вместо кровати два продавленных пружинных матраса на деревянных поддонах, стандартное решение для подземного перехода на «Домостроителей», зато постельное белье чистое и пахнет мылом.
Шкаф с кучей мелочей вроде керамических копилок и мелких фарфоровых игрушек, а рядом еще не проснувшаяся, но выглядящая как воплощение весенней свежести – Она. Ее ровное дыхание успокаивало, и больше всего мародеру в тот момент хотелось повернуться на бок, обнять жену и продолжить смотреть прерванный будильником сон.
Мужчина сотни раз говорил ей, что может обеспечить ее, что ей не нужно работать. Особенно если учесть, что за работу она себе выбрала: на дезактивационном пункте. Обрабатывать то, что приносили с поверхности люди вроде него.
Несмотря на все предложения и предупреждения Нельсона, жена так и не захотела слушать его, ей почему-то было важно вносить свою долю в семейный бюджет.
– Вставай, Марина, – прошептал Нель и легонько поцеловал женщину в плечо, после чего повторил чуть требовательнее: – Вставай.
– Что? – Она повернулась и вопросительно посмотрела в глаза мужа. Сонная, на щеке рубец от подушки – в тот момент мужчина любил ее как никогда. – Уже утро, да?
– Да, – кивнул мародер и в очередной раз попробовал начать безнадежный разговор: – Может быть, не стоит идти на работу?
– А вроде бы только-только легли, – нарочно проигнорировала жена его замечание. – Ладно, мне пора идти. А тебе пора вставать…
– Вставать? – недоуменно спросил Нель. – Мне-то куда?
– Тебе просто нужно встать…
…Голос жены резко замолк, реальность ударила мародера по голове как молотом. Гадкий привкус во рту, распухшее лицо и жуткая головная боль.
Похмелье – один из новых спутников жизни, заменивших ему жену.
– За что мне такие сны?.. – прошептал мародер, хватаясь обеими руками за голову, будто бы боясь, что она развалится на
