хи-хя!». На последнем звуке отлепилась от сосны, шмякнулась на иголки и, схватившись лапками за грудь, просипела:
— Ой, не могу… Ой, не могу… Такой сильный и такай-я бь-бяка!
— Кука, тихо! Мы в тылу.
— Дя, не шипи ты! — взмолилась мелкая нежить, всхлипывая. — Нет тут никого! Командир ваш не знает, что делать с обезумевшим псом, противник давно позади, об остальных шипастых и думать не стоит. Кричи не кричи, не услышат ничего.
— Это еще почему? — настороженно спросил метаморф. Уж он был в курсе повадок этих тварей.
— Зань-няты! — хихикнула теневая. — Они наших бьют…
— Что?!
— Ой, — тварька перестала смеяться и перевернулась на брюхо. — Ой-ой, они же не фантомы! — Прищурилась выжидательно, ушами повела и застыла неподвижно. — Хозь-зяин, ты это… дальше ползи, а й-я пойду, проинструктирую Графитовых!
Лопоухая исчезла. А он пополз, решившись с тыла выкрасть муляж, затем обойти вторую группу и до завершения этого дня сдать секрет командиру взвода. Но попался на месте преступления. И как не попасться, если по нервным окончаниям растекается лава, принятый оборот слетает словно дымка, и вместо мышки полевки в круге света оказывается скрючившийся от боли метаморф. Его появление в пещере вызывает ажиотаж и отборную ругань противника, который не в состоянии объяснить, как разведчик прорвался через строй шипастых псов.
В этой ситуации у Гера было два варианта действий: сбежать и надеяться, что охрану они не усилят, или остаться, раз уж прорвался, и изнутри найти новый выход. Он выбрал второй и попал на допрос. На фоне последней вспышки боли даже максимально приближенные к реальности пытки показались ему обременительной мелочью, едва ли достойной памяти. И он забыл о них, как только вырвался из клетки, выкрал «секретные сведения» и отправился назад. Встреча с кукой и потрепанным отрядом грела душу — не одному ему туго пришлось. Правда, тешить себя этим он долго не смог, тело вновь оплавила лава, Дао-дво протяжно застонал. В эти короткие мгновения он поклялся:
— Вернусь, поубиваю всех! И грифона с дядей, и кузенов с Сумеречной, и Высочество с Бругом, и… — И он бы еще долго перечислял виновников, не выгляни из ближайшей лужи на его сдавленное шипение жаброг.
Плетения, сорвавшиеся с пальцев разом трех разведчиков, ползущих впереди, не остановили ядовитую нежить, а лишь подогрели ее интерес. Любопытная тварь противно квакнула, призывая остальных, и выбралась наружу всем телом, а следом за ней целое стадо сородичей, и все из одной лужи.
— Теневая, что теперь? — вопросил Герберт у притихшей кутей.
— Не знаю, Намина такого не описывала…
— Проклятье!
— Хозь-зяин, не ругайсь-ся, ты сам быстро лист перевернул. А там были лишь записи о свадьбе бородавчатой королевы и ежегодном сборе…
— Так здесь все самцы региона? — возопил с несчастным видом Райс, одногруппник Гера.
— Не-а! — обнадежила его лопоухая и сообщила: — Здесь только самые здоровые, зачем ей дохль-ляки.
— Таррах! — ругнулись Графитовые и по знаку Дао-дво устремились вперед с удвоенной скоростью. А жаброги вслед за ними, низко пригнувшись к земле, чтобы не улететь с порывами бури. И так двести метров, а затем и еще четыреста, и разведчики недоумевают: — Проклятье! Не отстают… И вот вопрос: «Кто выбирал местность?!»
— Командир взвода.
— Подстава!
— Поубивать нас решил, собака!
— Вряд ли, — не согласился с ними Гер, — час назад их здесь не было.
— Конечно, — хмыкнула кука на его плече, — только-только собрались. Королева прохода закрыть не успела, а вы по ней проклять-ями.
— Она? — Услышав теневую, Райс с удивлением обернулся.
— Дя! Видишь, как ползет грациозно, какие бородавки у нее шишковидные, а кожа гладенькай-я…
— Вижу. И понять не могу, почему она не нападает? Поднялась бы на лапы, да и улетела к Тарраху!
— Понравились, — со вздохом пояснила теневая. — Осмотрев вас спереди, выбрать не смогла, а вот сзади… уже определилась. — И слащаво: — Хозь-зяин, это — ты.
На мгновение Геру стало трудно дышать.
