— Что знаешь? — спросил Гер, бросая сумку на пол и сжимая кулаки. Общий вид безобразия и смертников его нисколько не радовал, и, нет сомнений, всей тройке придется сделать новый втык.
— О! Дао-дво… — Парни остановились.
— Ты почему вернулся? — воскликнул Бруг и, схватившись за подоконник, согнулся пополам, со свистом втягивая воздух. — Неужели… сборы… закончились раньше времени?
— Дя! — похвасталась кука.
— Значит, дух не врал? — удивился Равэсс, плотнее запахивая халат и завязывая пояс. — Выиграли красные…
— Графитовые, — с высоты своего положения заявила теневая. — И это тоже мы!
— А! — протянул Его Высочество и в волнении покосился на коридор, где скрылась девчонка. — Что ж, поздравляем и, извини, спешим. — А затем уже задыхающемуся оборотню: — Тугго, не отставай.
— Да бегу я, бегу…
Герберт решительно последовал за ними, но очень скоро замедлился, а затем и вовсе остановился и, едва не упав, уперся в стену кулаком. Его силы были на исходе, а вот желание воздать за глупость сероглазой поганке, наоборот, росло. Последние вспышки, так щедро дарованные испугом безголовой Сумеречной, напоминали о себе тупой болью в ребрах и общей слабостью. Метаморф уже не ощущал своего резерва, но и отступать не собирался. Он через браслет забросил свою сумку в комнату и сделал еще три шага по коридору, стараясь не обращать внимания на тварьку, которая с тревогой заглядывала в его лицо.
— Кука, убери уши, я не вижу, куда иду.
Она послушно убрала и робко предложила:
— Хозь-зяин, а давай отложим наш визит.
— Нет.
— Ты не в форме.
— Нет.
— К тому же голоден, взъерошен и устал, — продолжила она, словно бы не слыша.
— Нет, я сказал! Заткнись…
— И даже Севой-я не позволишь позвать, чтобы он тебь-бя переместил? — И не дождавшись ответа, заявила: — Нет, так нет. Ну, и ладно! Сам ползи оставшуюсь-ся сотню метров.
И нежить исчезла, а метаморф с опозданием понял, к чему она вела.
— Кука, — позвал он, уже ни на что не надеясь и мысленно решая, на каком окне проспит до начала занятий. Как вдруг услышал шепоток у второго уха.
— А назови мень-ня симпать-тяшкой, и я вернусь.
— Я-я… — привалился плечом к стене и застыл.
— Дя-я-я-я! — протянула лопоухая ехидина. — И ты в таком состоянии хотел еще куда-то идти? Недальновидно, хозь-зяин, совсем.
— Духа, — оборвал ее Герберт, — позови.
— Легко! Но при одном условии: когда мень-ня на обед позовут, пойдем вместе. — И по-деловому: — Вижу, ничего сказать уже не можешь. Будем считать, что это было дя. — И как завопит: — Сево-о-о-о-ой!
Минуты не прошло, как многоликий провалился в приемную декана. И не куда-нибудь, а на одно не совсем свободное кресло. Несколько мгновений он был стопроцентно уверен в том, что спит и комната, освещенная луной, ему мерещится. Бруг и Равэсс, как солдаты на посту, стоят у двери, ведущей в коридор, горец и Сули застыли у входа в кабинет декана, словно защитники на страже собственности академии. Впереди из угла в угол ходит Сумеречная, а в центре, в кресле он, Гер. И тут явно что-то не то происходит.
— Так… побить не могу, — призналась девчонка и обернулась к парням, — рука не поднимется. Не настаивайте. А пощечины, — продолжила она так, словно бы отвечала на ранее предложенное, — давать не за что. К проклятьям у него иммунитет, к ругани тоже… И не смотрите с укором, это не мною проверено, а отцом.
Высочество хмыкнул, и Сумеречная кивнула.
— Да-да, за свои проделки он нагоняи получал не только от меня, но еще и от папы. А впрочем. — Она поскребла нахмуренный лоб и задумалась на мгновение. — После пары нравоучений главы нашей семьи он уже научился под горячую руку не попадать. А я оскорбления на нем не практиковала никогда. Так что… это будет если не шоком, то в новинку!
Хлопнув в ладоши, она развернулась к креслу и, целясь пальцем в Гера, заявила:
