– Грейнор говорит, что конгресс сейчас заседает, – прокричал пилот в ответ. – Скоро объявят.
Чейз зажмурилась, совершенно сбитая с толку. Она неожиданно начала дрожать. Она чувствовала, что «война» – такое короткое слово! – пытается затмить аварию, но не может. Это слово не может тронуть Пиппина. Чейз ему не даст.
– Где мой ОРП? – спросила она.
– В другом вертолете, – ответил медик.
Он без предупреждения всадил ей в руку шприц. Забытье стало наплывать на нее, так что остальные его слова долетали до нее неравномерно.
– Вот что… получаем… позволяя ребятам летать.
Эпсилон
36. Жесткая земля: Ниже некуда
Кроны деревьев были слишком близко. Бунтарь орал ей снова и снова, но его предостережения были очевидными. И неправильными. Он все говорил неправильно.
– Заткнись! – завопила она ему.
Ее вспышка ушла в ее мышцы, в ее нервы. Она дергалась. Билась.
Падала.
ОПЯТЬ.
Ее крыло задело вершину изумрудно-зеленой сосны и отлетело, уходя за лес вспышкой оранжевого пламени цвета курток строителей. На Чейз не было визора. И шлема. Она стерла пот, застилающий глаза, и с изумлением обнаружила, что она вся мокрая, а руки у нее трясутся.
– Соберись! – проворчала она.
США вот-вот вступят в войну с Новым восточным блоком, а где она? Застряла в чертовом тренажере-центрифуге.
Она заслонила глаза от ослепительного света и распахнула дверь.
Бунтарь налетел на нее.
– Сколько раз ты собираешься опускаться слишком низко? Я тебя предупреждал! Я даже давал тебе отсчет до земли, чего Сильф, кстати, никогда не требуется. КАК Я МОГУ ТЕБЕ ПОМОГАТЬ, ЕСЛИ ТЫ НЕ ЖЕЛАЕШЬ СЛУШАТЬ?
Чейз низко опустила голову, но не от стыда. И не от беспомощности. Это была ярость.
Бедняга Бунтарь.
Она отвела руку и ударила его в лицо так, что он взвыл и рухнул на колени. Адриен попыталась вмешаться, но Чейз отбросила ее ласковую руку.
– Я не могу летать в этой глупой машине. – Чейз указала на центрифугу «Звезды». – Мне нужно в истребитель.
«Мне нужен «Дракон». И Пиппин».
Эти слова не вырвались на свободу, но и в глубине не остались. Они выплыли на поверхность и полились слезами. Руки не действуют. Ноги слабые. Она тяжело села и закрыла лицо руками, ощущая воспаленную кожу под глазами и усталость, которая теперь окутывала ее, словно кошмар. Чувствовать так много было невероятно утомительно. Если бы она могла отключить все эмоции, то так и сделала бы.
Именно это она и пыталась сделать.
Бунтарь поднялся на ноги. У него из носа шла кровь.
– Кажется, не сломала.
– Что тут происходит? – Доктор Ритц ворвалась в комнату и моментально стала осматривать Бунтарю лицо. – Это ты сделала?
– Он споткнулся о мой кулак, – сказала Чейз.
– Ну, ты только что добавила себе лишнюю неделю, кадет Харкорт.
Чейз застыла.
– Неделю? Да все закончится в считаные дни!
Ритц обратилась к Бунтарю, игнорируя Чейз:
– В лазарет, а потом – отдыхать. Когда тебе снова лететь?
Бунтарь посмотрел на часы.
– Через пять часов.
– Иди.
