перед таким невозможно. – Он пересек комнату и открыл дверь. – Никогда не пойму, почему мужчины одержимы недоступной любовью.
Его слова прозвучали очень искренне – и он уставился в пол.
– Любовь бессмысленна, Пип.
– Мне пойти и сказать Бунтарю, насколько бессмысленна его искалеченная рука?
– Эй!
Он с силой прошелся по своим пышным волосам.
– Извини. Но ты вроде как сама напрашиваешься, понимаешь?
Вот ее шанс выяснить, что не дает ему покоя.
– Что ты… – Она так долго подбирала слова, что он насмешливо выгнул бровь. – Если ты так…
У нее ничего не получалось.
– Мы всегда ели вместе, – наконец удалось ей сказать, – пока не появились канадцы. А теперь ты ешь или с ними, или у нас в комнате. Ты на меня за что-то злишься?
Лицо Пиппина стало безжизненной маской.
– Мои проблемы никак с тобой не связаны.
Чейз невольно сравнила этот разговор с ее откровенностью с Тристаном в раздевалке: они обменивались своими чувствами, пока это не стало… ну… приятно. Сейчас ощущение было ужасным. Чем больше Чейз говорила, тем сильнее замыкался в себе Пиппин.
– Меня сейчас лучше не трогать, – сказал он наконец. – Ты знаешь, как это бывает.
Он ушел, так хлопнув дверью, что Чейз отскочила.
20. Максимальная скорость: Что на кону
Чейз шла в столовую одна. Она резко сглотнула, но ее чувства не успокаивались. Пиппин… расстроен чем-то. Это как-то связано с канадцами?
Или с самой Чейз?
Она поймала себя на том, что высматривает в людной столовой Пиппина. Она искала его, стоя в очереди, окруженная громкими разговорами и продвигаясь к раздаче по несколько шагов зараз.
Пока перед ней не встала Сильф.
У Чейз включился инстинкт самосохранения, и она выставила перед лицом поднос.
– Ты все-таки нарвалась. Ты сломала моего ОРП. По крайней мере, его руку.
Блондинка со вздохом отпихнула поднос вниз.
– Ты меня убьешь? – У Чейз на глазах лицо Сильф озарилось улыбкой убийцы. – Господи! Ты и правда решила меня убить!
– Надо было бы, – сказала она, – но я тебя изучала и поняла: ты ничего с этим поделать не можешь. Тебя тянет к людям только для того, чтобы их оттолкнуть. Это вроде болезни.
– Лучше отойди, Сильф. Вдруг я на тебя кашляну.
– В наш первый год был даже такой момент, когда мы могли бы подружиться, но тебе зачем-то понадобилось быть такой странной.
– Ты имеешь в виду те сорок две секунды, когда ты жила со мной в одной комнате – до того, как потребовала переселения?
– Я помню это иначе.
Сильф оторвала несколько виноградин с кисти на фруктовой тарелке и отправила их в рот. Очередь продвинулась вперед, и Чейз оттеснила Сильф с дороги. Сильф вроде даже не обиделась: ее спокойствие пугало гораздо сильнее, чем ее обычный лихорадочный жар.
– Никс, я решила, что тебе следует применить свое нездоровое умение в отношении наших новых врагов.
– Чего?
– Тебе стоит прикончить Стрелу. Видно, что ты ему нравишься.
– Ты хочешь, чтобы я его соблазнила. Намеренно? – Похоже, Сильф, как и Пиппин, именно так истолковала то, как Тристан вытащил ее из центрифуги. – Ты делаешь ошибку, Сильф. Никс была дочерью Хаоса. А не богиней желания.
– Можно подумать, тебе надо особо стараться. Просто делай то, что делаешь всегда. Примани его… а потом…
Она приподняла край подноса Чейз, а потом отпустила, так что он щелкнул по раздаче, словно выстрел. Трое стоявших в очереди резко обернулись – а потом, увидев, что это была Сильф, повернулись обратно еще быстрее.
