Едет он, значит, на марсоходе по Ацидалийской равнине.
Понятное дело – раз уж равнина, стало быть, ровно все и плоско.
Ага… Щаз-з!
Замучишься ехать!
Ацидалийская равнина густо покрыта холмами и целыми полями валунов, каждый по несколько метров в поперечнике.
Там полно расселин и трещин с крутыми скалистыми склонами – эти и вовсе не одолеешь.
Хватает частых вторичных кратеров – сплошные ямы и бугры, где и пройти-то проблема, а уж проехать и подавно.
Но именно эта «необузданность» рельефа, дикая первозданность и суровость как раз и привлекают.
Рожкова улыбнулась.
Она никому не признавалась в том, что любит Марс.
Любит его нехоженые тропы, любит запутанность его хаосов и лабиринтов, молчаливое величие гор и каньонов.
Нужно просто увидеть, разглядеть строгую красоту здешних стылых краев, прочувствовать их печаль и тоску, понять «гордое терпенье».
Стоит только согреть Марс, и он оживет.
Пески Марса скрывают под собой пласты льда и вечную мерзлоту, настоящую криолитосферу как говорят ареологи.
В недрах пустынь воды столько, что хватит на целый океан!
Согреть бы только…
И всю эту красоту у нее хотят отнять недоразвитые ковбои?
Ну, уж нет!
Яна вздохнула и скомандовала:
– Пойдемте, Лев Кузьмич.
– Пра-ально, – кивнул бригадир. – Нечего тут светиться.
– Может, «Леонов» попозже выйдет на связь? Все-таки досталось ему по полной.
– Это да, – согласился Вальцев и обернулся к связистке: – Светик, может, задержишься чуток?
– Задержусь, Лев Кузьмич! – Девушка тряхнула челкой. – Не вопрос.
«Инженериня связи» стояла на коленках, изогнув спину, и колдовала над блоками рации.
Светлане удавалось сохранить изящество фигуры даже в скафандре.
Неподалеку, присев на корточки, держал антенну Турищев, очень гордый оказанным доверием.
– Жеку я с тобой оставлю, – решил Вальцев, – а то мало ли…
– Оставляйте! Надо же кому-то эту бандуру таскать.
Яна улыбнулась и поманила бригадира за собой.
Откатив крышку широкого квадратного люка, она придержала его, пока Вальцев загонял краулер в кессон, и задвинула за собой.
Усевшись рядом с водителем, сказала:
– Гони!
Отшлюзовавшись, «ползун» с ворчанием выехал в штольню – та уходила под склон, углубляясь сквозь пласты лавы и туфа.
А дальше, вернее, глубже залегал лед.
Обнаружили его случайно – залетный метеорит шваркнул по склону разворотил кратер и, как водится, разогрел породу.
Жидкая вода пополам со льдом так и хлынула, размывая песок, устраивая оползень.
Давление на Марсе мизерное, так что разлившееся озерцо тут же забурлило, стало испаряться и возгоняться, но дело было ночью, и мороз сковал случайный водоем льдом.
Такие явления часты в здешних местах, но за те несколько лет, что существует база, подобное наблюдали впервые.
А когда гляциологи, трясясь от жадности, дорвались-таки до льда, выяснилось, что вода пролилась не простая, а тяжелая.
Экстренная радиограмма тут же ушла на Землю, и оттуда вскоре прибыл спецрейс с нужным оборудованием.
Дейтерий – это было серьезно. А много дейтерия – и того путце.
Статья экспорта, можно сказать.
И станция «Королев» в одночасье стала базой.
Яне тогда здорово полегчало в моральном плане – из вечной просительницы она превратилась в добытчицу.
Это грело душу…
…Краулер спускался по льду, основательно присыпанному песочком, а свет фар многократно отражался от ледяных стен, рождал сверкание и переливчатый блеск, тонул в прозрачной толще, то густо-синей как сапфир, то светло-топазовой.
