Впору обернуться к преследующим его, прислониться спиною к стене да и принять бой.
Тут со стороны торга донеслось могучее: «Держи его! Хватай!» Не обращая внимания на зычные крики «загонщиков», Хродгейр посмотрел на Костю.
– Это правда, что Эльвёр говорит?
Плющ, успев отдышаться, кивнул.
– Истинная! – выдохнул он. – Гунульф, Эйвинд ярл и Торгрим Ворон решили взять Сокнхейд на копье. У них три драккара, парочка снекк и две с половиной сотни бойцов. Скоро они будут здесь, мы их ненамного обогнали…
Оглянувшись, Костя увидал подбегавших ловцов и выхватил меч.
Ну уж нет, хватит с него пленений! Больше он сдаваться не намерен.
Здесь, правда, и помереть легко. Пускай! Надо только постараться хоть кого-то уделать, чтобы не зря…
Неожиданно викинги замедлили бег. Находясь в десятке метров от Плюща, они остановились – и отвесили неуклюжий поклон. Тот самый беловолосый опять вышел вперед и громко сказал, указывая на Костю:
– Вона тот самый посланник Гунульфа, Хьельд конунг!
Плющ резко обернулся.
За его спиной стоял седой гигант, могучий старец с пышными усами, опускавшимися на грудь, как клыки моржа.
Одетый богато, он держался с воистину королевским достоинством.
Портки и те из черного бархата с серебряным позументом, сапоги красные, жемчугом речным разузоренные, рубаха шелковая, рунами вышитая, пояс с громадной пряжкой литого серебра, на голове диадема, на руках браслеты, на шее цепь, да такая, что новые русские отдыхают. Сразу видно, конунг!
Хродгейр поклонился ему, не слишком, впрочем, прогибаясь. Конунг небрежно ответил, пронзительными голубыми глазками осматривая Костю.
– Я слышал, что кричала Эльвёр Освиврдоттур, – пророкотал он, – и понял так, что она осталась без отца. Это так?
– Так, конунг, – сдержанно ответил Плющ.
– А где тогда Андотт Кузнец?
– В плену у Гунульфа. Сидит в трюме «Черного лебедя». Это Андотт послал меня к вам. Выдав Эльвёр за Эльвира, он сохранил ее жизнь и честь, но решил, что безопаснее будет переправить девушку домой.
Хьельд задумался.
– На исходе ночи, – заговорил он, – прискакал гонец из Стьернсванфьорда и передал весть об Эваранди, лазутчике Гунульфа-сэконунга, которого тот послал в Сокнхейд. Как твое имя?
– Люди называют меня Эваранди, – ответствовал Плющ, – только я не лазутчик. Если гонец еще в городе, стоит допросить его, чтобы узнать имя пославшего его с этой лживой вестью. Думается мне, что клеветника зовут Шимон херсир.
Конунг покивал.
– Последний вопрос, – прогудел он. – Кто дал тебе сей меч?
– Никто, – сказал Костя с вызовом. – Его прежний хозяин напал на меня, и мне пришлось его убить.
– Где это было? – резко спросил Хьельд.
Глаза его под седыми бровями помрачнели.
– На острове… с двумя соснами, – проговорил Плющ упавшим голосом. – Там был голый человек, я подумал, что он потерпел крушение, и решил помочь, а он напал…
Конунг явно растерялся.
– Ты убил Черного Вайделота? – выдохнул он.
– Да, конунг! – взвился голос Эльвёр. – Он убил его!
Рука Хьельда опустилась Косте на плечо, и седой великан пророкотал:
– Ты одержал великую победу! Никто не смел даже приблизиться к острову Сурт, а ты сделал это!
Малость отойдя от волнения последних минут, когда у него от всплеска адреналина руки тряслись, Плющ начал успокаиваться. Только сердце колотилось пока, словно не доверяя конунгу и готовясь бросить тело в сторону, сорваться на бег, на прорыв.
Конунг между тем набрал побольше воздуху в обширную грудь-бочку и торжественно проревел последние известия о гибели злобного колдуна по имени Черный Вайделот.
Викинги заорали так, что перепуганные чайки разлетелись, вереща со страху. Недоверчивые, мрачные лица вдруг расплылись ухмылками, имевшими отношение к добродушию.
Хьельд тоже хмыкнул.
– И что ты намерен делать теперь, Эваранди? – прямо спросил он.
