— Возможно, он не получит желаемого, но уж голодным точно не уйдет! — смеялась Джудит.
Не успокоившись на этом, она сварганила заправку для салата.
— Не слишком ли изысканно? — спросила я.
— Обыкновенный соус, — легкомысленно отозвалась Джудит, делая заключительный взмах венчиком.
Я знала, что некоторое время она жила во Франции. Наверное, там и нахваталась у какого-нибудь французишки таких пикантных кулинарных идей.
— Смотри только, чтобы он попал в салат, а не на его член, — добавила она.
Возненавидеть Джудит было просто.
Когда приготовления подошли к концу, меня снова вырвало, хотя уже казалось, что нечем. Джудит посоветовала мне выпить пива, чтобы угомонить желудок.
— Ты шутишь? С этой гадостью? Лучше сливянки глотну.
— Давай, Осока, пошевеливайся. На одевание осталось полчаса.
У нас с Джудит были абсолютно одинаковые фигуры, поэтому она подобрала наряд из своего гардероба, идеально, по ее мнению, гармонировавший с моим раскрашенным лицом. Белая скромная облегающая блузка мне очень понравилась, но юбка была, на мой взгляд, слишком откровенной.
— Я это не надену!
— Дура, это же мини-юбка от Мэри Куант.[4]
— Не надену, и все тут.
— Отлично. Тогда напяливай свое платье. Ну, смахивает немножко на тюремную робу, подумаешь!
Со вздохом я облачилась в мини-юбку.
— Но я в ней выгляжу по-идиотски!
— Я так хожу все время, дубина ты стоеросовая!
— Об этом я и говорю.
— Заткнись и надевай колготки.
Я никогда не надевала колготок. Джудит пришлось продемонстрировать мне, что для начала их сворачивают в трубочку, потом раскручивают — медленно, чтобы не порвать капрон, постепенно натягивая: от носков к пятке, от пятки к голени, от голени к коленям и дальше вверх по ляжке, и только после этого можно приниматься за вторую ногу. Больше всего меня интересовало, как в них писать.
— Тупица, надо просто приспустить. Откуда ты такая непроходимая? Да и вообще, если все пойдет по плану, он их сорвет с тебя раньше, чем ты успеешь подать фруктовый пудинг. Да ладно, Осока. Я шучу. Кончай смотреть на меня такими жалостливыми глазами.
Хотя, по правде, темный капрон мне чем-то приглянулся. Он будто обволакивал ноги нежным дыханием. Он так шептался с кожей, что возникало желание свести ноги в голенях или в ляжках, чтобы получше ощутить его. Мне нравилось шуршание капрона. Он разговаривал. Да и потом, в колготках ноги казались длинными и стройными.
— Вот видишь! — обрадовалась Джудит. — И наконец, последний штрих. Каблук не слишком высокий.
Она протянула мне пару черных лакированных туфель. На каблуках я стала на дюйм выше; бедра и ляжки ушли вперед. Походка сразу изменилась.
— Так, дай-ка на тебя взглянуть. — Джудит взяла прядь моих волос и убрала ее за ухо. — Осока, ты выглядишь великолепно. Я и сама почти готова в тебя влюбиться.
Я заморгала.
— Может быть, ты вместо меня? Пожалуйста!
— Ты в своем уме ли, девица? Это же свидание. За подружек на свидания не ходят. Мне только кажется или у нас пирог горит?
Корочка на пироге слегка дымилась. Не сильно. Джудит сказала, что, если Артур будет жаловаться на горьковатый привкус, можно свалить на то, что пирог немного подгорел.
Все было готово. Все, за исключением меня. Я дрожала как осиновый лист. Взяв с Джудит обещание, что она вернется в девять, проверить, как дела, — заглянет в окно и постучится, якобы что-то забыла, — я отпустила ее. Она сказала, что все пройдет отлично, на прощание поцеловала меня в губы и заново накрасила их помадой.
Артур Макканн был пунктуален. Стук в дверь раздался ровно в семь, минута в минуту.
Сделав глубокий вдох, я отворила.
— Здравствуй, — приветствовала я его, — попробуй пирога.
— Ни хрена себе! — воскликнул Артур. Он медлил на пороге, будто подумал, что не туда попал. Окинув взором мою прическу, ноги, накрытый стол и свечи, он только и мог, что снова вымолвить: — Ни хрена себе! Да ты, я вижу, постаралась.
