– У нее действительно так хорошо с запятыми? – невольно заинтересовался я, вновь погладив отложенные было упаковки дорогого шоколада.
Намек был встречен яростной надеждой и словами, вырвавшимися из самого сердца:
– Она – моя запятая!
– Даже так?
– Прямо как «в казнить нельзя помиловать»! – решительно выдохнул Ян.
– Хм, – откинулся я на стул. – А она об этом знает?
– Ну-у. – Ярость на щеках сменилась румянцем смущения.
– Поня-атно, – глубокомысленно произнес я, присматриваясь к неожиданной идее. – Ладно, попробую помочь твоей беде.
– Ты вернешь ее за мою парту?! – с надеждой попросил Ян.
– Толку от этого? Она же не знает про твою сердечную пунктуацию.
– Только не смей ей говорить! – сжал он кулаки и насупился.
– Я и не буду, – покладисто заверил толстяка. – Но какая разница, насколько она близко, если смотрит не на тебя?
Парень ссутулился еще сильнее и грустно шмыгнул носом.
– Есть у меня один вариант, беспроигрышный. Такой, чтобы «оно само».
Ян встрепенулся, явно расслышав в словах свою мечту.
– Но сразу предупреждаю – путь это нелегкий, полный боли и страха! – заметив некоторое сомнение в глазах собеседника, тут же добавил: – Но ты ведь на все ради нее готов?
– Д-да! – Ян нашел в себе решимость и выпрямил спину.
– Тебе придется извиниться.
– Да, конечно. Максим, извини!..
– Не сейчас! – пресек я его строгим тоном. – На людях!
– Ладно… – потерянно согласился Ян.
Вокруг прибоем сотен голосов шумела столовая, выбивая ритм жизни тарелками по столам. Но на общем равнодушном фоне великой стихии большой перемены явно угадывались заинтересованные глаза, а иные уши слишком подозрительно повернуты в нашу сторону.
– И не здесь! – Я подхватил салфетку, выудил из кармана ручку и двумя строчками назначил время и место. – Никому не показывай. Прочитаешь, когда будешь один, – протянул ему свернутый треугольником лист.
– Спасибо! – искренне выдохнул он.
– Деньги спрячь… Шоколад оставь… Иди.
Оставалось считать секунды, с интересом наблюдая, насколько хватит его терпения. На двенадцатом шаге, уже в дверях столовой, Ян воровато обернулся и с нетерпением развернул послание. Затем дочитал до второй строчки, с возмущением посмотрел на меня, дождался кивка, выдохнул обреченно – и съел угол салфетки.
А вытерпел бы до безлюдного коридора, и некому было бы кивать. Но да ладно – я выудил телефон и принялся организовывать небольшое чудо.
– Добрый я сегодня, – поведал пустой тарелке и огладил живот.
Три котлеты и двойное пюре – истинный рецепт доброты. Глядя вокруг, на улыбающиеся лица школьников, весело подъедавших свои порции с тарелок, я убеждался в этом безмерно – особенно сравнивая с угрюмостью тех, кто склонился над жидковатыми салатиками, пытаясь нанизать траву на острие вилок. Но таких мало – и с каждой минутой их тяга к добру становится все необоримей, подтягивая к лотку раздачи…
Приятно сознавать, что все это – благодаря тебе. Но, как Прометей, даровавший людям огонь, я вовсе не собирался кричать об этом на каждом углу. Ограничился объявлением на входе.
От приятных мыслей отвлек строгий звук телефонного таймера – время.
Четыре лестницы пронизывали здание, соединяя первые и последние этажи. Находились они достаточно далеко друг от друга, так что затеряться в школе не было великой проблемой, как и избежать лишних встреч – при должной осторожности. Поэтому спортзала я достиг в одиночестве, хоть и пришлось дважды подниматься на этаж выше и переходить на другой лестничный пролет.
Огромный спортзал тоже был на редкость удачно расположен – прямо посередине этажа, оттого имел три лишних входа со стороны коридора. Два из них обычно были закрыты изнутри, но вчера я предусмотрительно пододвинул засов так, что язычок его на миллиметр выскользнул из петли.
– Приветствую всех! – зычно поздоровался со спинами конкурсанток.
Грянул гром дружного «прыжка на месте с разворотом» – и каблуки не помешали.
– Гхм, – откашлялся, подбирая правильные слова – такие, чтобы понравились моему чувству самосохранения.
Просто они так смотрят… Недобро… А теперь идут… Медленно… Все ближе… И ближе…
– Смирно!!! – рявкнул я.
