махнул ручищей.
— А кошку Фельсенбургу отвезете? — внезапно предложил Вальдес. — Правда, придется посуху.
Такого фортеля Юхан не ожидал, только Бешеный, похоже, не шутил. Смотрел в упор, будто в тот вечерочек на палубе своей «Твари», и играл кольцом; вроде и не глядя играл, а оно, как и тогда, никак не падало. Рука Клюгкатера сама полезла за пазуху, где скрывались «цыпочки», и вытащила флягу. Спрашивать совета змеехвосток вслух при фрошерском адмирале Добряк все же не стал. Просто щелкнул лыбящуюся красотку по отполированному до блеска пузу и твердо сказал:
— Отвезу.
4
Отказать сразу и Ойгену, и Валентину Ариго не мог, хотя не представлял, какой от него прок. В Борне он в последний раз был лет тридцать назад, в Васспарде не бывал вовсе, а допрашивать умел разве что пленных. Генерал обреченно подкрутил усы и отправился в бывший кабинет Гирке, которого Райнштайнер во избежание путаницы предложил называть Альт-Вельдером. Комната Жермону внезапно не понравилась, оказалось, что он не переносит дубовых панелей и тяжелых бронзовых штуковин, годящихся для швыряния в опротивевших гостей, но не для украшения жизни. Вот вид из окна открывался чудесный; спускающийся к озеру парк немного портила лишь дальняя стена замка. Уходящие в воду скалы были бы куда красивее, но замок без внешних укреплений — просто усадьба. Такая, как Гайярэ, в которую рано или поздно придется ехать, чтобы вступить во владение всем, включая фамильный склеп.
— Ты чем-то недоволен? — как мог участливо спросил Ойген. — Если тебе настолько неприятно…
— Не «настолько»… — Верхний парк был пуст, то есть какие-то люди там возились, но лиловой женской фигуры среди них не наблюдалось. — Просто я из-за здешних убийств и выходцев подумал про своих… родителей. Тревожить мертвых скверно, но от того, что мать и отец рядом, мне не по себе. Почему он за ней не пришел? После всего…
— Возможно, она приняла какие-то меры, а возможно, он не захотел возвращаться или не понял, что убит. Или обознался, как Удо Борн.
Стук в дверь отправил родительские тени назад, в Гайярэ. Ойген молчал, пришлось крикнуть «Войдите!». Женщина средних лет, с обернутыми вокруг головы косами, сделала положенный в хорошем доме книксен и вопросительно уставилась на Жермона. Расположившегося в кресле у печи Ойгена она пока не заметила.
— Господин генерал, — обеспокоенной служанка не казалась, — меня к вам послали.
— Как тебя зовут? — спросил Ариго, испытывая сильнейшее желание дружески огреть затаившегося Райнштайнера кочергой.
— Эмилия, господин генерал.
— Ты ведь из Борна? — Проклятье, о чем с ней говорить?! — Давно оттуда?
— Двенадцатый год, господин.
— А твой муж родом из Васспарда?
— Из Васспарда.
Вдаваться в подробности Эмилия не собиралась, так и стояла, глядя на хозяйского гостя неглупыми голубыми глазами. От этого взгляда и молчания Райнштайнера становилось все неуютнее. Хоть бы научили, о чем спрашивать!
— И что? — наугад выстрелил Ариго. — В Борне колдовали?
— Нет! — Женщина решительно махнула головой. — Разве нам можно?
— А кому можно? — подал голос со своего кресла теребящий какой-то шнур Райнштайнер. — Единокровной сестре хозяина? Это она учила графиню Борн?
— Ну… — служанка замялась, — откуда ж нам знать такое?
— Ты принесла собачку герцогини Придд своей хозяйке. Ты знала, для чего?
— Нет!
— Не знала?
— Я левретку эту восьмой дорогой обходила… Уж больно злая была.
— Но госпожа велела ее поймать?
— Господин барон, ничего такого она мне не велела.
— Тебя видели.
— Неправда ваша, Создателем клянусь!
