— Им часто клянутся.
— Господин генерал! — Зайцы порой шарахаются от собак к охотнику, Эмилия шарахнулась к Ариго. — Господин генерал! Не колдовала я и собачку не трогала, ошибка это! Я — честная эсператистка…
— То есть уже преступница, — продолжал загонять добычу Райнштайнер. — Агарисская ересь, даже не усугубленная колдовством и предательством, подлежит наказанию.
— Да что ж это такое! Мы с Эдуардом господам хорошо служили… Спросите… Госпожу спросите, как я с сестрицей ее маялась, а уж Эдуард… Он же их всех на лошадках катал, как маленькие были… Эрэа Габриэлу, эрэа Ирэну, эра Юстиниана… Вы эра Валентина спросите! Он нас знает!.. Предательство, скажете тоже…
— Да. — Райнштайнер с несвойственной ему яростью дернул несчастный шнур. — Предательство, приползшее из Борна. Герцог Валентин слишком молод, чтобы помнить, но улика есть, и мы ее найдем, а заодно и свидетельство колдовства, убившего графа Гирке и графиню Борн. Сейчас мы обыщем…
— Господин барон! — Раскрасневшаяся растрепанная Мелхен вбежала в кабинет, даже не постучав. — Господин генерал! Идемте со мной! Скорее!.. Это очень важно… Это важно, как дрожжи для хлеба, как масло для…
— Быстрей, Ариго!
Райнштайнер схватил остолбеневшего Жермона под руку и поволок вслед за метнувшейся прочь гоганни.
5
Что-то случилось со вдовой Вейзеля — умом Жермон это понимал, но ужас, которого генерал еще не испытывал, рычал про Ирэну. Утонувшую, свалившуюся с лестницы, угоревшую, застреленную бродящим по замку злодеем.
Они с Ойгеном молча бежали за Мелхен, которой Райнштайнер не дал и рта раскрыть; мелькали шпалеры и статуи, то и дело приходилось куда-то сворачивать. Когда девушка выскочила к знакомой лестнице, Ариго немного перевел дух — комнаты Ирэны были в другом крыле, значит, все-таки баронесса, но зачем ей аж два генерала?! А гоганни уже толкала тяжелую дверь… Гостиная, в которой Юлиана рассказывала гостям о муже, была пуста и чисто убрана. В вазах топорщились рыжие зимние цветы, от печи тянуло теплом, к ней уютно жались удобные кресла.
— Садись, — распорядился Райнштайнер, — будем ждать.
— Кого?! — Жермон оторопело уставился на бергера и приглаживавшую волосы Мелхен. — Где баронесса?.. Что, Леворукий побери, случилось?!
— Прости, Герман. — Райнштайнер уже уселся, вытянув длинные ноги. — Я слишком уныл, чтобы изображать тревогу. Ты — другое дело, видел бы ты свое лицо на Мельниковом лугу! Я не мог этим твоим свойством не воспользоваться.
— Ойген, какого…
— Подожди, я как раз объясняю. Мы загнали Эмилию в угол, пригрозили ей и ее мужу обыском, и тут нас неожиданно, это самое главное, вызвали к баронессе Вейзель. Ее, кстати, сейчас нет.
— А где она?
— Госпожа Ирэна по просьбе брата увела ее к себе.
— Так ты и Валентина в это втянул?!
— Если быть откровенным, а с друзьями я предпочитаю откровенность, то план предложил Придд, я всего лишь не поставил тебя в известность. Твое лицо ввело бы в заблуждение не только Эмилию, но и самого Штанцлера.
— Первородный Валентин просил меня войти по звонку и научил, что говорить, — объяснила гоганни.
— Вы не вошли… — простонал Ариго. — Вы ворвались! На вас лица не было, я Леворукий знает что вообразил…
— Я открыла дверцу печи и ждала, пока лицо мое станет горячим и красным. Я сняла ленту и растрепала волосы.
— Сударыня, все было очень к месту, — одобрил барон, и гоганни в ответ опустила глаза и улыбнулась. Злиться на них было невозможно, а то, что он вобьет в голову глупость про Ирэну, никто предвидеть не мог. Глупость на то и глупость, что умный человек ее не придумает.
— Ну и долго нам здесь сидеть? — фыркнул Ариго, по примеру Мелхен приглаживая шевелюру.
— Не думаю. Эмилия должна воспользоваться случаем и броситься либо уничтожать улики, либо к мужу, если он ее сообщник. Разумеется, за ней проследят.
— А с чего ты решил, что она виновна?
— Мы исключили Приддов из числа возможных убийц, — напомнил барон, — но убийство графа Васспарда посторонним без помощи внутри замка
