— Эй, — все еще хрипло окликнула Матильда. — Там… Что там было?
— Один маленький казарский секрет, — почти спокойно объяснил Марсель. — Вот так братьев из беседок и роняют. Любопытное решение… Что- то вроде клинка в трости, но не столь надежно.
Глава 5
Талиг. Окрестности леса Святой Мартины.
Акона
1
Лошадь Валмона впечатляла. Несведущий бы счел, что Проэмперадор Юга взгромоздился на отожравшегося и отмытого обозного битюга, но Робер сразу понял: перед ним — настоящий рыцарский конь. Предки громадины таскали на себе не только наездников, но и десятки пессан железа, потомку достался только всадник, зато какой! Бертрам казался вздумавшим проехаться монументом.
— Да, — изрек монумент, проследив взгляд Эпинэ, — я внушителен. Итак, маршал, нам предстоят средней приятности разговоры. Вас что-то смущает?
Пытаться соврать было бессмысленно, и Робер пустил в ход совет мэтра Инголса: сунуть часть правды во встречный вопрос и прикрыть чем-то, связанным с собеседником.
— Почему конная прогулка? — старательно удивился Иноходец. — Почему именно здесь?
Граф Бертрам снял с плеча одну из множества летавших над полем паутинок.
— Валмоны убирают то, что им не нравится, — напомнил он, — но отсутствие неприятного — полдела. От жизни следует получать удовольствие или хотя бы удовлетворение. Я слишком долго не садился в седло — это достаточный повод для прогулки в пристойном обществе. Вижу, вас несколько раздражает это место.
— Просто я помню…
— Бывает, — согласился Проэмперадор, направляя своего гиганта вдоль пестрой опушки. Эпинэ счел это приглашением, а топтавшийся на почтительном расстоянии черно-зеленый эскорт — приказом. Небольшая и при этом солидная кавалькада неспешно двинулась сквозь две осени — прошлую и настоящую — к лесу Святой Мартины. Пейзаж был самым мирным — Пуэн с управляющим не сочли возможным терять урожай, и прилегающие к роще поля были вспаханы, засеяны и убраны. Веселое солнышко то и дело выбиралось из-под пушистых облачков, и золотящаяся под нежаркими лучами стерня твердила о том, что хлеб прекрасно растет на крови.
— С погодой нам повезло, — прервал молчание Валмон, — в отличие от Манрика-младшего.
— Вы правы, — глухо подтвердил Робер, — тогда был дождь.
— Приятная рощица, — граф пристально взглянул на спутника. — Для меня место вашей драки именно рощица, как для вас Мельников луг — всего лишь приречный луг. Память и потери — дело сугубо интимное, потому я и не переношу все эти «скорбим с вами», «разделяем ваше горе»… Разделить можно пристрастие к сыру или кэналлийскому, в крайнем случае — не слишком нравственную красотку. Вы согласны?
Согласен ли он с тем, что в равнодушных утешителей хочется всадить пулю? Что про горящий заживо тополь он не расскажет даже Марианне, а Бурраз с Балинтом ему ближе далекого Ариго, каким бы замечательным кузен ни был?
— Да! — если он не скажет этого сейчас, он вообще не скажет. — Господин Проэмперадор, я не могу заменить Заля, сейчас не могу… Не мне судить, какой из меня маршал, но я не оставлю Кольцо! Даже не потому, что вы отдали мне ополчение Внутренней Эпинэ, с данарской сволочью я буду драться, пока… либо они, либо я!
— Вы только не волнуйтесь, — посоветовал Проэмперадор. — То, что вы не бросаете даже тех, кого следует, я уже понял. Как и то, что к
