— В таком случае в самом деле нужно поторопиться. Я присоединюсь к вам послезавтра.
— Почему?
— Потому что здесь завершено далеко не все, а завтра я должен заняться пушками. Тут каждый день на счету. Господин Сфагнас…
— Как вы меня назвали?
— Мой офицер для особых поручений служил с вами и назвал ваше… прежнее имя.
— Здесь кто-то из наших?! Кто?
— Агас Левентис, я его к вам пришлю… Сударь, в мои годы трудно отказываться от привычных имен и званий, да и в них ли дело?
— И в них тоже, но, пока мы одни, говорите как вам удобней. Только, во имя Леворукого, зачем вам эта скотобойня?
Затем, раздери тебя кошки, что услышанное и увиденное нужно переварить. Затем, что маршал Капрас отнюдь не горит желанием стоять рядом с прибожественным сервиллиоником на встрече с мирикийскими дворянами, среди которых может оказаться и Турагис. Затем, что письма, посланные с дороги, перехватить труднее.
— Я считаю своим долгом остаться, — как можно уверенней произнес Карло, — потому что нужно проверить окрестности. Часть разбойников могла находиться за пределами усадьбы, в таком случае они вернутся, а значит, их нужно встретить. Мои драгуны с этим справятся лучше ваших добровольцев, к тому же при мне больше людей, и они не измотаны схваткой. Кроме того, придется осмотреть поместье, составить и засвидетельствовать акт о состоянии, в котором оно находится, провести хотя бы предварительную опись имущества и обеспечить его охрану. Ну и оставлять покойников воронам неразумно. Еще достаточно тепло, и может вспыхнуть зараза, а пустая усадьба притянет к себе другие шайки и мародеров из местных. Вы не знаете, где хозяин и связан ли он с разбойниками?
— Понятия не имею, но пособники свое получили…
— Пособники?
— А как прикажете называть тех, кто обихаживал этих живодеров? Ну ничего, теперь все, слышите —
— Возможно, у них не было выбора.
— Выбор есть всегда, — отрезал легат. — У тех, кто здесь болтался, он точно имелся. И у тех, кто сидит по домам, когда нужно морисков бить, тоже… был. Больше не будет!
— Значит, — подловил собеседника на слове Карло, — иногда выбора все же не бывает?
— Заговорился… Выбор за ними. Либо они возьмутся за оружие и исполнят свой долг перед Создателем и Сервиллием, либо их вознесут поближе к лучезарному светилу. Пусть узрят свет поярче, раз уж огонь, что зажег император, им не нужен. Я странно выгляжу в ваших глазах? Погодите… Когда дойдете до Паоны, вы сами поймете,
— Я готов это признать…
— Но еще не признали! Неудивительно: Орест был Орестом, принц и принц. Мы его держались лишь потому, что остальные еще хуже были, и вдруг… Теперь за ним нельзя не идти, и мы идем, только ведет нас отнюдь не сын болвана Дивина!
Мы знали, что остановим морисков, и мы остановили, хотя те же мы месяцем раньше бежали, бросая пушки и захромавших лошадей! Мы знаем, что мы победим и вернемся — живыми, веселыми, гордыми! Пока вы не пойдете с ним и по его приказу в бой, вы будете сомневаться, потому что наш разум к подобному не готов… Я ни разу, понимаете, ни разу не усомнился в победе и в том, что со мной ничего не случится!
— А те, кто погиб… Что чувствовали они?
— Те, кто умирал, видели то, что нам пока недоступно… — чуть ли не с грустью сказал Лидас. — Когда-нибудь это увижу и я… Но сначала мы с вами очистим север, только учтите: миндальничать я не дам ни вам, ни кому бы то ни было! Я видел, как вы смотрели, вернее, не смотрели на казненных. Привыкайте. Или вы, вроде епископа Мирикийского, против подобных мер?
— Я просто не вижу в данном случае смысла. — Если его не проймет этот довод, его не проймет ничто. — Разбойников нужно казнить прилюдно и законно. Это убедит порядочных обывателей в том, что власть не дремлет, ну а мерзавцы, прежде чем кого-нибудь зарезать, четырежды подумают. Или хотя бы дважды.
— А ведь вы опять правы, — легко согласился легат, — я привык действовать не откладывая, однако казнь без зрителей полезна бандитам, но не отечеству. Больше этого не повторится, обещаю. Что ж, оставайтесь, но ночевать в большом доме лично я не советую, уж лучше палатка.
— Благодарю за совет.
— Взаимно. И передайте бродяге Агасу, чтоб поторопился, а то я без него все выпью и всех съем.
В последнее Капрас не поверил, в первое, кстати говоря, тоже.
