1
Мясо юной свиньи было достойно лучшей из подлив, и Мэллит не выдержала. Нет, мясной сок с двумя жалкими травками не убил бы кушанье, как не убивают бедные одежды истинную красоту, но шелк и бархат помогают ей предстать в полном блеске!
— Мы успеем, — уверяла гоганни подругу. — Лучше пусть твой брат подождет, зато к сытости прибавится наслаждение.
— Он все слопает, даже копыта, — названая Сэль улыбнулась, — но я хочу научиться. Пошли.
Кухня была велика и при всей своей чистоте лишена порядка, а главная над ней исполнена добродушия. Бренда готовила сытную, скучную пищу, которую поглощают уставшие мужчины, не зная, что ежедневный ужин может стать праздником. Мэллит было жаль их и жаль отличного мяса, превращаемого то в сухие опилки, то в обожженные подметки. Гоганни встала к печи, и обитатели дома познали хорошее — только зачем делать мало, если можно сделать все? На рынке стали покупать сметану и твердый сыр, а подобный Флоху Проэмперадор прислал специи; не было лишь красных соусных плодов, слишком нежных для долгой дороги, но для подливы восьми и одной травы они не нужны.
— Недостойн…
— Мелхен! Ты опять?!
— С тобой я забываю, что надо говорить не как в родном доме. Я всегда рада видеть Герарда, только пусть сегодня он помогает своему маршалу на три четверти часа дольше.
— Не волнуйся, он вечно опаздывает… Что мне делать? Тереть сыр или траву резать?
— Травы должны отдохнуть в прохладной воде и обсохнуть на полотне…
Почему, когда ждешь, время ползет больной змеей, а когда не успеваешь, летит серым в серебряных пятнах мориском? Мэллит успела лишь натереть и смешать с пряностями сыр, когда дважды и еще один раз ударил дверной молоток. Сегодня названный Герардом явился раньше срока.
— Это потому, что мы не готовы. — Сэль на мгновение задумалась. — Ничего, будет резать лук. От Норы никакого толку, а ты свое уже отплакала…
— Встречай торопливого, — улыбнулась Мэллит, выбирая из пяти чесночных головок лучшую, и подруга убежала. Три головки гоганни отвергла сразу, две казались родными сестрами.
— Да возьмите по зубчику с каждой, — подсказала та, что готовила, не умея. — А что останется, на холодное пусти… Ой, барышня!
Мэллит тоже услышала короткий мужской вскрик и рычание, но рвалось оно из человеческой глотки. Туда пришла беда, туда побежала Сэль! Не помня себя, Мэллит рванулась к двери, чтобы увидеть, как, пошатываясь, пятится приставленный к двери, как в грудь ему вонзается метательный нож…
— Грабители! — Сэль хватает гоганни за руку. — Много…
— Сюда! — зовет добрая Бренда. — Сюда, барышни!
— Погреб под кухней! — шепчет вжавшаяся в нишу Селина. — Скорей…
— Нет! — У дверей — страшные, но под окнами спальни растет дерево. — Прячься… Ничтожная приведет мужчин!
— Мелхен…
— Я смогу… Через окно.
— Давай!.. Но сперва я… уведу…
Подруга поняла всё и сделала многое. Выскочила навстречу преступным, громко крикнула, обернувшись в сторону кухни, «Мелхен, Бренда — скорее в погреб», и сама бросилась бежать.
— Вот! Вот эта… Белявая!
Двое тяжелых и сильных пустились в погоню. Топоча, они промчались мимо Мэллит, и девушку обдало запахом гнилого лука. Она долго не сможет есть лук… Даже лучший. Из прихожей крикнули что-то гадкое, там оставались чужие, они стерегли вход, но гоганни знала иные дороги. Сбросить туфли, котенком скользнуть к лестнице, прочь от загоняющих иную дичь злобных псов, и вот она, скорлупа древнего воина. Рыцарские доспехи, так их зовут, закрывают от тех, кто у двери: Мэллит видит злобных, они ее нет!
— Видать, обе там — хрипит первый. — Сучонок-то две…
— Красавчик сыщет! Была бы девка, а уж он…
Сказанных дальше слов Мэллит не знала, но в них были грязь и злоба. Во имя Создателево и Кабиохово, засов на садовой двери! Кузнец исполнил заказ, но плотник придет только завтра… Ключ в нише у лестницы, его нужно взять! Пусть злобные отвернутся хоть на два удара сердца. Тогда она успеет…
Внизу грохочут и рычат. Значит, Сэль и Бренда закрылись в погребе, там толстая дверь, но у плиты лежит топор… Бренда могла о нем забыть.
