— Э! — Один из двоих тычет пальцем в глубь коридора. — Никак за сундуком кто… Ну-ка, глянь!
— Не нукай, не запрягал!
Отвернулись. Пора!.. Лестница пуста… Нет! У нижних ступеней два тела. Старый домоправитель и его жена. Да отворит Луна им дверь в лучшее…
— Фу ты, котяра! — рычат страшные, но вот она, ниша. Как же тяжелы здесь ключи! А теперь вверх, вверх, пока те не смотрят.
Гоганни взлетела по лестнице, пронеслась коротенькой анфиладой, вбежала в спальню. Задвинуть засов, заткнуть юбку за пояс, распахнуть окно… Хвала всем, кто есть, его еще не замазали на зиму. Толстый ясень тянет навстречу ветви, кажется — близко, но прыгать придется… Если промахнешься… Как можно слушать свой страх, когда внизу беда, а между ней и подругой всего лишь дверь?! Мэллит проверила ключ и прыгнула, нога соскользнула, но руки вцепились в толстый сук, и все стало просто. По ветке — к стволу и по нему вниз, в кусты, чье имя не вспомнить. Сад пуст — подлые не догадались выставить стражу, — мерзнут в ожидании зимы убранные гряды, памятью о смерти встают сухие мальвы. Брошенная тачка, куча мертвых веток, прогоревший костер, снова кусты, ограда… Наконец-то! Но через нее еще нужно перебраться. Старая яблоня обещает помощь, ее ствол толст, а сучья кажутся надежными. Добраться до развилки, пройти по изогнутой ветви и вот он, верх стены. Переулок безлюден, да и что толку колотить в двери, за которыми нет мужчин? Закричать?! Кто-то услышит, и первыми будут сами убийцы… Ограда высока, а внизу — канава, остается вцепиться в край старой кладки. Ладони соскальзывают, падение становится прыжком, черная вода обжигает холодом, но ноги целы. Всё, теперь бежать.
По переулку до улицы, мимо садов… Заколоченный дом, в другом ждут сына и внуков две старухи, они не помогут… Вот и Мощеная, тоже пустая, но на площади должен быть патруль! Должен, во имя Кабиохово! Здесь уже можно кричать, и Мэллит кричит. Две горожанки разевают рты, осанистый старик шарахается в сторону. Дальше, дальше, к площади… Мирным и неразумным не объяснить. Будут вздохи и бьющие по бедрам руки, а нужна сила… Как длинна дорога, как слеп и неповоротлив покой!
2
Собственноручно вручить дочери письмо от матушки и рассказать, как та устроилась в Старой Придде — может ли быть повод достойней? Тут даже старый Катершванц не придерется, а завтра Ли отлучится на целый день. За старшего останется Эмиль, но с ним всегда было проще.
— Завтра явлюсь к вам на прием, — пригрозил Арно. — С прошением о переводе к «фульгатам».
— Разве для этого требуется виза командующего армией? — Герард мог с ходу назвать любого полководца любой эпохи, но в жизни оставался балда балдой. — Насколько мне известно…
— Про нашу семейку тебе известно маловато, — хмыкнул виконт Сэ. — Ли надо объезжать за четыре хорны на пегой кобыле, а с Эмилем, если его загнать в угол, можно договориться. Хотя сам Ли, было дело, заставил Рафиано отпустить его из оруженосцев и на правах отпущенного удрал в Торку прежде, чем кто-то что-то понял. Ему, видишь ли, было можно, а я сиди при штабе, и все из-за паршивого смерча! Если б не он, ни к каким бы «гусям» я не попал. Руппи… Фельсенбург угодил к нам дважды, и никто его на цепь не сажает. Ладно б еще мать боялась, но она ничего против войны не имеет… О! Глянь-ка…
Городская дурочка, босая, в подоткнутой чуть ли не до пояса зеленой юбчонке с воплями выскочила из-за угла и, будто за ней гнались закатные твари, пошла галопом вниз по улице.
— Мелхен!!!
Точно, кляча твоя несусветная! Точно!!!
Герард ринулся вперед раньше, но Арно его обогнал и расставил руки. Задыхающаяся девушка с разгону врезалась ему в грудь.
— В доме… Пришли убивать… Четыре… Или больше… Сэль и кухонная… в погребе…
— На плащ! — Холодина, а она почти голая! — Герард, бежим!
— Нужно через сад… Засов не поставили, я забирала ключ. Вот…
— Умница! — бесценная железяка перекочевывает за пазуху — Ты, давай…
— Я… на площадь… Там стражные!
— Лучше в «Хромого полковника»… В нем вечно бергеры сидят! Это прямо за углом…
— Ничтожная… приведет…
— Сиди в трактире, мы тебя заберем… Никуда не уходи, слышишь?! Герард, быстро!
Хорошо, что они уже здесь, скверно, что еще здесь… Поворот, чья-то рожа с разинутым ртом. Ну что таращится?! Сапоги ломают ледок на лужах, тянутся и тянутся дома… Ведь было же рукой подать, а стало как до Олларии!.. «Четверо или больше». По двое на шпагу, значит!
— Герард, убиваем… Понял? Двоих надо сразу!
