оставаться сильной. И я не стала чёрной. Второе – «с чем жить», чтоб не стать пустышкой. Или чудовищем. Я не стала ни тем, ни другим. Не стала чёрной. И я помогу тебе. Для этого любовь-трава и вернула тебя ко мне. Ненадолго. Но только ты должен мне две вещи.
– Какие? – Фёдор поймал себя на том, что по-прежнему любуется ею и не может оторвать глаз.
– Пообещай, что не поступишь с нею так же, как со мной. Ева… Ты опять любишь ведьму, Тео.
– Я знаю.
– Нет. – Агнец протестующе тряхнула волосами. – Я не о той части женской сущности, что есть в каждой и что ведьма всегда. Ева очень сильна. Невероятно. Она этого ещё не знает, но обернуться может по-всякому. И вот если она станет чёрной…
– Почему ты так говоришь?
– Потому что Харон прав, и всё теперь зависит от тебя. Обещаешь? Мне, твоей чёрной ведьме, которая никогда не была чёрной?! Ты понимаешь, что я сейчас беру с тебя клятву? Понимаешь,
Фёдор кивнул. Она улыбнулась:
– Не задумываясь… Это хорошо, Тео. Клятва принята. Оракул Южного Порта, знаешь, конечно? Когда они соберутся все вместе, все
– Подожди, Агнец, а вторая вещь? – попросил Фёдор.
– Торопишься? Ну ладно, пусть так. – Она загадочно улыбнулась. – Давай начнём с этого…
Запахло пряными травами. У Фёдора закружилась голова. Наверное, не было никаких приворотов и никаких чар, но она околдовала его сразу, как только он её увидел. В первую же их встречу он понял, что она – самая прекрасная женщина на земле и он может утонуть в ней навсегда.
– Поцелуй меня ещё раз, – попросила Агнец. – Только по-настоящему…
Глава 7
Окно 317
Это повторилось, когда лодка Петропавла подошла вплотную к самым высоким башням города, одна из которых насчитывала больше ста этажей. Небоскрёбы Москва-Сити даже на фоне других, очень высоких зданий казались невероятными.
– Мы давно подумывали обжить их, – поделился Петропавел с Евой. – Сейчас, как видишь, всё чисто. Но даже в плохие дни туман никогда не поднимается выше одиннадцатого этажа. Но здесь что-то не то. Наши экспедиции работают постоянно, но мы никак не можем разобраться, в чём дело.
– Они… восхищают, – призналась Ева.
– Угу, – кивнул Петропавел. – И стратегическое положение очень удобно. Столько этажей в постоянной безопасности. Но здесь происходит что-то, мне кажется, не связанное с туманом. Отсюда постоянно пропадают вещи. А иногда появляется что-то, чего прежде не было.
– Как так? – не удержалась Ева.
Петропавел задумчиво пожал плечами:
– Это и пытаемся выяснить. Совсем рядом с Великим Университетом есть станция бывшего метро, я тебе рассказывал…
– Поезда под землёй.
– Да. «Воробьёвы горы» называется. Там тоже происходит нечто подобное. Но здесь значительно сильнее. Мы даже сначала полагали, что их попросту воруют. Вещи.
– Но кто же может воровать у гидов?
– О, Ева, есть кому. Одичавшие люди, к примеру, они достаточно опасны. Или животные, которые обжили город и совсем не боятся тумана.
– Хардов всегда говорил, что туман опасен для всего живого.
– Разумеется, Хардов прав. Но они чувствуют, когда туман агрессивен, и просто не покидают своих убежищ. А то, что происходит в Москва-Сити, не связано с плохими и хорошими днями. И этого ещё никто ни разу не видел своими глазами. Только без свидетелей. Такое впечатление, будто что-то внутри зданий знает о нас, играет и ждёт, когда не будет людей, чтобы вытворять свои фокусы.
– А что за вещи? – с неожиданным интересом спросила Ева.
– Разные. – Старый гид неопределённо пожал плечами, но глаза его хитро, по-мальчишески заблестели. – Я как-то раз обнаружил на своих вещах опрокинутый «Ундервуд».
– Оружие?
– Не совсем, – усмехнулся Петропавел. – Печатную машинку. Она была стара как мир, очень древняя, выпущенная задолго до катастрофы. Мои вещи были сложены в углу в бывшем кабинете большого босса на двадцать шестом этаже – в ту весну самая высокая активность была отмечена именно там. Рюкзак, верёвки, обвязка… Только с оружием я, как видишь, никогда не расстаюсь. Вышел переговорить с Хайтеком, Главой учёных, рассказывал тебе о нём…
Ева кивнула, не очень понимая, к чему он клонит.
– Хайтек тогда нагнал в башню Федерации кучу учёных и приволок не меньшую кучу приборов – всё безрезультатно… Вышел, переговорили,
