Серым призраком проскакала мимо лошадь без седока.
— Господарики! — заорали из засады. — Как вы там? Живы еще?
— Живы! — крикнул Тимаков.
Штуцера ударили снова.
Фонтанчик земли взвился справа. Сагадеев, путаясь в рукавах, выворачивался из приметной светлой шинели.
— Надо было больше охраны… — шипел он. — Десяток, а то и два…
Я обернулся к Майтусу:
— Как ты, кровник?
Майтус скривился.
— Не шевелись, — я прижал ладонь к его плечу.
Кровь была моя, чувствовалась, как будто во мне текла. Один стук сердца, два — кровотечение остановилось, свинцовый катышек, увязнувший в сплетении мышц, двинулся наружу.
Я стиснул рукав.
Катышек с суровицей вывалился сквозь дыру.
— Все.
Майтус покивал, скалясь.
— Где, мать их, охрана? — ругался Сагадеев. — Четверо ж было.
— Георгий, следишь? — спросил я Тимакова.
— Слежу.
Капитан отполз от кареты в сторону бугристой тени. Похоже, там лежал блезан, один из тех, по которым сокрушался обер-полицмейстер.
— Господарики! — вновь зазвучал задорный голос. — Че затаились?
— Ты, милый, не попутал, в кого стреляешь? — крикнул я.
— Не-а, господарик, мы с понятием.
С понятием, значит.
Похоже, и не пугает их совсем это понятие. Будто не высшую кровь, а водицу лить собираются. Нашлись же такие!
Минуты три уже я щупал жилками пространство за каретой и мог разглядеть лишь наглухо закрытую область.
А это значило, что засаду поддерживает кто-то сильный. Видимо, убийцы сделали выводы по моргу, когда я поднял «козыря» Цымбу. Теперь и пытаться нечего.
Хотя расшатать, конечно, можно. Но там ведь тоже не дураки. Спокойно это провернуть не дадут — атакуют.
— Георгий! — зашептал я. — Что у тебя?
— Тихо.
Тимаков махнул рукой, револьверный ствол поймал фонарный отблеск.
Покачивали лампами елки, шелестел осинник, где-то далеко впереди раздавалось лошадиное ржание. Из зарослей не слышалось не звука.
— Дурацкое положение, — прокомментировал нашу ситуацию Сагадеев. — В лес бежать глупо, оставаться здесь — тем более.
— Это точно.
Я достал «Фатр-Рашди». Хорошо, перед поездкой в саквояж не убрал. Покрутил барабан, одновременно, вторым планом, медленно связывая из жилок фигуры.
Сигнальный слой. Вязкая сеточка полукругом растянулась между зарослями и каретой.
Там, в реальности крови, в сером дымчатом сумраке между призраками деревьев жилки казались праздничной красно-белой мишурой.
Жалко, плести приходилось наскоро, развешивая в воздухе трепещущие нити.
Затем я взялся за Тимакова и Сагадеева, наращивая им панцири невидимой защиты, вылепляя из жилок шипы и крючья, накручивая жгуты и спирали.
Тимаков почувствовал, неуютно покрутил головой, повел плечами, словно панцирь ему жал, оглянулся.
Одними губами я произнес: «Так нужно». Он то ли увидел, то ли понял и так.
— Майтус.
— Да, господин, — кровник придвинулся ко мне, придерживая раненую руку.
— Ползи от кареты в лес.
Майтус вскинулся, пальцами поймав меня за запястье с «Фатр-Рашди». Я чуть не выстрелил в него, дурака.
— Господин, не надо меня спасать, — зашептал он, дыша мне в лицо. — Я с вами останусь. Я и левой могу…
