последних слов, совершенно не знала, что делать.
Но это было и не нужно. Медленно обведя взглядом разрушения в пустой таверне, Ариатар шагнул, едва не заставив меня отшатнуться. Но боялась я напрасно – демон просто прошёл мимо нас и остановился в центре зала. Взмах руки – и помещение окутала Тьма, надёжно закрыв чудом уцелевшие окна таверны, погрузив помещение в полумрак. Перевёрнутые столы с грохотом свалились кучей у распахнутой настежь двери, намертво забаррикадировав дверь. Древесина мягко пульсировала различными оттенками нитей наложенных на неё защитных заклинаний.
Теперь никто не смог бы сюда войти… или выйти.
Прикрыв глаза, Ариатар замер. На его лице на секунду появилась усмешка, и он резко развёл в стороны руки с опущенными вниз ладонями. По залу пронеслась волна магии, не затронув щиты на окнах и двери, прошла мимо нас… и вернулась к эрхану. Закружив вокруг него, шесть сырых нитей магии стихий сплелись в совершенно незнакомый сложный восьмиугольный узор и, повинуясь щелчку пальцев демона, легли на пол, легко войдя в дерево. Вспышка света – и на полу таверны оказалась выжжена неизвестная мне, но очень сложная октограмма.
Ариатар никогда не вырисовывал пентаграммы магически и не позволял этого делать ни мне, ни Рику. И хотя, насколько я знаю, в некоторых случаях это позволялось, начертание рун всегда осуществлялось лишь вручную: углём, мелом или кровью. И сейчас, глядя, как на полу под ладонями демона вспыхивают незнакомые мне символы, я силилась понять, что всё это могло означать.
Ни Кейн, ни даже Рик не проронили ни слова, напряжённо наблюдая за тем, что делал Ариатар. Я очень надеялась, что они знали, что нам предстояло увидеть, – по некоторым деталям октограммы я поняла, что, вероятно, эрхан собирался призвать кого-то прямо сюда… Но кого? И зачем?
По тому, как в зале потяжелел воздух, я поняла, что Ариатар начал читать заклинание. Оно не было произнесено вслух, но я чувствовала кожей, как вокруг витает магия, тяжёлая, незнакомая, пугающая… Древняя, как сама Аранелла.
Последний магический зов, безмолвный, отозвавшийся болью в голове, – и в зале раздался чёткий приказ:
– Танорион сейт Хаэл.
Глава 18
Воплощение плана казни Мантикоры не задалось с самого начала. Главная площадь Сайтаншесса, на которой должно было проходить это действо, была битком забита демонами всех сословий, которые все как один жаждали только одного – крови жестокой убийцы младшего принца правящей династии…
Хм, даже не подозревал, что я, оказывается, был настолько популярен!
– Не нравится мне всё это, – тихо произнесла Эль, чей голос терялся в выкриках толпы эрханов, раздававшихся со всех сторон, пока зачитывался приговор Мантикоре.
Измученная, раненая, окровавленная, но гордая, лучшая наёмная убийца Аранеллы, которую послали прикончить меня, стояла на эшафоте, спокойно ожидая своей участи.
Знал бы кто, что под этой личиной скрывалась не кто иная, как Аста, моя незабываемая блондиночка, в настоящем обличье которой сейчас находился непосредственно я сам. Сама же Корана, насколько я знал, скрывалась где-то в толпе. Ирония судьбы – это был её последний день в Сайтаншессе во всех смыслах. Сегодня она должна уйти, чтобы раз и навсегда разобраться с верхушкой гильдии игроков, и в то же время из мира должна окончательно и безвозвратно исчезнуть безжалостная Мантикора…
Так или иначе, но скоро этот фарс с моим убийством должен закончиться.
– Что именно? – так же тихо переспросил я, пытаясь хоть что-то разглядеть из-под мешающей траурной вуали на моём лице.
Хрдыр, да кто ж придумал все эти неудобные женские штучки? Как эрханши ходят в них?
Вероятно, чтобы я прочувствовал всю суровость женской доли на своей собственной шкурке, Эль, невинно улыбаясь, нацепила на меня это упырёво чёрное платье с жёстким корсетом и маленькую шляпку ему в тон. Мои протесты, увы, не принимались во внимание… И ладно, если всё это ощущалось бы как часть иллюзии, наложенной Астой, но нет же! Я всё чувствовал собственным телом! Спасибо Хаосу за подарочек.
– Всё, – коротко ответила Повелительница эрханов, всматриваясь куда-то в даль.
Сейчас, ровно в полдень, в самый тёплый день уходящего лета, где-то, ещё пока далеко, начинала бушевать гроза. Внезапный сильный порыв ледяного ветра ворвался на площадь, заставив замолчать эрханов, которые взревели в тот момент, когда уже был зачитан приговор и Мантикору приговорили к немедленной казни через отсечение головы (если при этом Аста потеряет свою, прибью всех самолично!) с последующим сожжением тела. Для этой цели неподалёку от плахи валялись вязанки щедро просмолённого хвороста и пока ещё не горящий факел, поджечь который, как ни странно, должен был сам Повелитель.
Сам же Шайтанар, рядом с которым на помосте стояла Эль, чуть сузил глаза, вдохнув ставший в один миг ледяным воздух, но по его лицу не пробежало ни единого отголоска чувств и эмоций. Он лишь отстранённо кивнул, продолжая всматриваться куда-то в пустоту. Заскучавший было палач, увидев жест эрхана, радостно размял руки и, жёстко схватив «Мантикору» за руку, заставил её рухнуть на колени перед деревянной новенькой плахой.
Р-р-р… Оставит на Асте хоть один синяк – убью!
Зазвучала барабанная дробь, и «наёмница», всё ещё насмешливо улыбаясь, опустила голову на плаху… В тот же момент я увидел, как на помост, где
