Глава 31
Чем ближе мы подходили к центральной площади рынка, тем отчетливее мой нос различал аромат фиалок. Несомненно, это было неспроста. У Асмодеи фиалковые глаза, и она знает об этом. Не удивлюсь, если она и варенье из фиалок варит.
Возле центральной площади рынок преобразился. Не было больше странных закусочных, отвратительных черепов и хвостов, нечистот и прочей гадости. На аккуратных лотках были выставлены диковинные растения – ромашки с разноцветными лепестками, маленькие пальмы, на которых росли зеленые ягоды, удивительные стебли с острыми зубами и прочая колдовская растительность. Несколько рядов было отдано под торговлю тканями и прочей швейной фурнитурой. Пара прилавков пестрила рекламой летающих ковров и веников. И здесь было гораздо тише, чем на окраине рынка. Торговцы и покупатели лишь вежливо перешептывались между собой.
Мы почти пробрались к площади, но вынуждены были остановиться. По периметру лобного места толпились зеваки. Они жадно всматривались в свою повелительницу, а также на тех, кто решился на столь отчаянный поступок. Я привстала на носки, чтобы видеть происходящее.
На самой площади стояла высокая деревянная сцена под зеленым балдахином. По центру сцены располагался позолоченный трон. На нем сидела сама княгиня – в вызывающем фиолетовом платье с глубоким декольте и разрезом до бедра. Наряд венчали остроносые черные туфли на высокой шпильке. На ее шее было странное ожерелье из кожаного ремешка и торчащих из него металлических шипов.
Она закинула ногу на ногу, и через разрез на платье проглядывало алое кружево трусиков.
Ее кудрявые каштановые волосы были небрежно собраны на затылке, открывая тонкую высокую шею. Несколько локонов игриво падали на ее бледное выразительное лицо.
Я замерла, не в силах отвести взгляда от ее приоткрытого рта. Ее губы манили, словно источник с прохладной водой в пустыне. Я облизнулась, чувствуя, как сохнет у меня во рту от жажды впиться поцелуем в этот источник, испить из него живительной влаги, насладиться его вкусом.
К счастью, она была занята отбором кандидата на ночь и даже не посмотрела в нашу сторону, чем избавила меня от еще больших мук. Я бы не вынесла ее взгляда, сама добровольно сдалась бы в ее сладкий плен.
Перед сценой стояло с десяток крепких мужчин – невероятно привлекательных и сексуальных. Жгучие брюнеты с холодными глазами, блондины со светлой лучистой кожей, шатены с озорными веснушками – каждый из них мог стать самой высокооплачиваемой моделью в мире или известным актером, выбрать себе в спутницы любую красавицу, провести жизнь, купаясь в любви поклонниц, но вместо этого они топтались у подмостков сцены, дожидаясь своей очереди быть представленными королеве вечера.
– Луи де Арванли, – нараспев протянул низенький мужичок в лакейской ливрее красного цвета и напудренном старом парике, выскочив на авансцену из-за трона, как черт из табакерки. – Цена – жизнь матери! Марселла де Арванли, 54 года. Болезнь Альцгеймера. Настоящая голубая кровь.
Меня передернуло от фразы «цена – жизнь матери». Так вот ради чего они все согласны поплатиться собственной жизнью. Оказывается, у каждого из этих красавцев есть близкие, которых они хотят спасти. Но цена слишком велика. Это ужасно – играть жизнью и смертью людей. И игра происходит на моих глазах. Комок встал в горле. Где же в этом чертовом мире справедливость? Ее и правда не существует?
Из шеренги красавцев вперед вышел высокий стройный блондин в обтягивающих рваных джинсах. Поправив небрежным жестом ниспадающую на глаза челку, он пару раз прошелся туда-сюда вдоль сцены, а затем встал на место и послал Асмодее воздушный поцелуй.
Княгиня сощурила глаза и приподняла в едва заметной улыбке уголки рта.
– Прекрасно, – в воздухе прозвучала мелодия ее дивного голоса. У меня задрожали колени, а голову обдало жаром.
Наверное, именно таким голосом коварные сирены завлекали в свои сети заблудившихся моряков.
– Вильям Райли, – продолжил оглашать имена конкурсантов лакей, – цена – жизнь брата. Рональд Райли, 28 лет. Его близнец. Требуется срочная пересадка сердца. Прямой потомок конунга Сванга по кличке Берсерк.
Вперед вышел немного худощавый мужчина с медными волосами и россыпью веснушек на сильных плечах. Он повернул голову в нашу сторону, и мне показалось, что передо мной появилась точная копия Юэна МакГрегора – та же манящая ямочка на подбородке, те же вскинутые, словно вечно удивленные, брови, те же прозрачные голубые глаза. И широкие плотно сжатые губы.
Я влюбилась в этого актера после «Ангелов и демонов», где он великолепно сыграл главного злодея. И вот он передо мной живой и невероятно красивый! Как можно устоять? Пусть даже он всего лишь слепок с оригинала. Но зато какой прекрасный слепок!
Я посмотрела на Асмодею. Она внимательно рассматривала этот образчик мужской красоты.
От просмотра этого низкого и пугающего своим финалом спектакля меня отвлекло касание холодной руки Марины. Она обхватила меня за запястье и потянула на себя. Я оглянулась и открыла от удивления рот.
– Ты только посмотри, что он задумал! – прошипела она, бросая на Флориана гневные взгляды. – Останови его, пожалуйста! Только ты способна на это. Меня не слушает!
Флориан тем временем спокойно раздевался. На пол уже упали его кожаная куртка и джемпер. Теперь пришел черед белоснежной боксерки. Он снял ее через голову, обнажив торс. Впору было ахнуть, но у меня и так отвисла челюсть из-за его поведения.
