У позолоченных дверей с изумительной резьбой, загораживая вход, застыла мощная фигура Разумовского со шпагой. В его ручищах она смотрелась тонким прутиком. Откуда взял, тоже интересно. Сроду такой ерундой не заморачивался. Наверняка и драться не умеет, про фехтование понятие отсутствует, и примется махать на манер оглобли. Прямой путь на тот свет.
— Отойди, Алексей, — говорю миролюбиво. — Бесполезно.
— Что происходит?
— Государственная измена, подготовка вооруженного мятежа, призвание иностранных войск, нарушение клятвы верности: крест целовала и прочее, прочее. Достаточно?
— Лизка?
— Ой, да не изображай невинность. Не мог хоть что-то не слышать.
— Да мало ли что глупая баба говорит!
— Она еще и делала.
— Стрелять? — спросили у меня из-за спины деловито.
Не глядя отвожу ствол пистолета Рихтера рукой в сторону. Он явно мечтает о повышении в чине и готов стараться. Причем чисто по-немецки. Будет приказ — грохнет. Нет — пусть живет.
— Ничего против тебя не имею.
И действительно, жалко Разумовского. Не часто встречались, но достаточно изучил. Приятный человек без особых запросов и в политику не лез. Ему и так неплохо было. Вкусно кормили, обильно поили и все прочее в полном объеме, включая женские прелести, предоставляли. Зачем трудиться и напрягаться? Он не рвался к должностям и званиям, его не сжигала жажда деятельности, сладости власти он предпочитал покой и волю.
И ведь мозги имел приличные, а устремлений никаких. С ним хорошо было посидеть, выпить и песни задушевные послушать. После придворных, постоянно готовых стучать о любой оплошности и ждущих от тебя гадости, а значит, норовящих подстроить ее сами заранее, отличный отдых общение с ним. Был.
— Сейчас не за бабу спор, приказ царский. Если понадобится, через труп переступлю. Считаю до трех, затем разрешу палить.
— Ладно, — швыряя шпагу мне под ноги, устало сказал Разумовский. — Твоя взяла.
— Постараюсь сделать для тебя облегчение участи…
— Не для меня, для нее!
Елизавета Петровна, о которой так трогательно заботился Алексей, ждала меня при полном параде. Забавно, но новые веяния в моде она с удовольствием примерила на себя. Длинное шелковое платье с оборками на подоле, без всяких признаков корсета, с зауженной талией и впечатляющим вырезом, открывающим груди. Наверняка лифчик присутствует, уж больно они неестественно поднятыми смотрятся. Вряд ли ее прелести изменились в лучшую сторону за прошедшие годы.
По мне, жутко напоминает платья из фильмов про канун Первой мировой войны. И ведь я ей точно ничего такого не рисовал. Вкус имеется.
В целом очень приятная картинка. Не зря ее называли одной из первейших русских красавиц. С худыми манекенщицами из двадцать первого века ничего общего. Что называется, в теле, но без излишеств. Говорят, и мамаша ее была похожей комплекции. Где-нибудь в виде крестьянки на поле была бы на своем месте и пользовалась у мужиков повышенным спросом еще долгие годы.
— Чем обязана столь странному визиту? — осведомилась возмущенным тоном.
Что-что, а самообладание на высоком уровне.
— Все подданные, в том числе и цесаревна Елизавета, — отвечаю скучным голосом, — присягали на кресте и Евангелии в верности Анне Карловне как правительнице Империи Российской. Нарушение обязательства есть государственная измена и карается по всей строгости.
— И что же я совершила?
— Шведский посол Нолькен в обмен на обещание согласиться на «все меры, которые его величество и королевство Шведское сочтут уместным принять для этой цели» обещал помочь деньгами, нужными для организации мятежа в столице. Фредерик I начинает войну против России, его войско наступает на Петербург и тем самым облегчает переворот в твою пользу.
— У нас в России, — с отчетливым ударением и ясно слышимым гневом восклицает, — не принято обвинять без наличия доказательств.
— А за тем дело не станет. Доподлинно известно: камер-юнкер служил посланником, дав понять, что принцесса, возвращаясь сегодня в Петербург около восьми часов, будет приятно удивлена, если представится случай встретить ее по дороге. Лестока неоднократно приглашали в дом к послу шведскому, и он носил письма. Еще были десять тысяч рублей, переданные через посредника на подкуп гвардейцев. Когда их вздернут на дыбу, думаешь, запираться станут? Тем более Нолькен имел дурь отписать домой помимо всего хода ваших бесед резюме: Елизавета обещала «не только отблагодарить короля и королевство Шведское за все издержки этого предприятия».
Сидит, слушает с нахмуренным лбом. Интересно, что предъявить смогу.
— А еще специально написанный для распространения в России манифест шведского командующего провозглашает… — Извлекаю выписанное на
