— Кто бы мог подумать, что ты мазохист, — с притворной печалью сообщила я. — Бедная Бель… Если бы она только знала.
— Думаю, Бель вполне достаточно того, что я оказался некромантом, — тихонько хмыкнул Ник, а затем опять повернулся и одарил меня веселым взглядом: — А насчет мазохиста… Кто бы говорил, Шан, кто бы говорил.
— А что я? — недоуменно фыркнула я. — За мной как раз ничего подобного замечено не было.
— Да неужели? — мурлыкнул он и склонился ко мне так, чтобы наши глаза оказались напротив. — А кто так сильно заинтересовался одним из тех, чьи паскудные характеры стали притчей во языцех?
— Меня вашими паскудными характерами не проймешь. — Я насмешливо выгнула бровь. — У самой не сахар.
— И именно потому ты вцепилась в мою тайну, да? — от упавшего до интимного шепота голоса по спине пробежали мурашки, вынуждая передернуть плечами.
Некомфортно. Очень. Я попыталась сделать шаг назад, но Ник удержал меня за плечи. Зло стиснула зубы и вскинула голову:
— Я уже говорила, что люблю загадки.
— Загадка не объясняет того, что ты жаловалась, будто я так занял твою голову, что ты не можешь на учебе сосредоточиться.
Ах ты!.. Да чтоб тебе… И опять мне не хватило бабушкиного словарика.
Я шумно выдохнула и процедила:
— Это ничего не доказывает.
Торжествующая ухмылка на его лице мне категорически не понравилась. Потому что сулила мне… неприятности.
— А если я тебя сейчас поцелую, Шан, — выдохнул Ник мне в губы, — твоя реакция это докажет?
И я… замерла. Словно в камень обратилась. Во мне боролись два противоположных желания — податься вперед, к Нику, и сбежать от него куда глаза глядят. Они разрывали меня, потому я стояла на месте и, кажется, даже не моргала.
Что со мной? Я… не понимаю. Или это и есть то самое ощущение влюбленности, о котором столько говорили мои сверстницы? Но я не ощущаю себя поглупевшей идиоткой, которая ни о чем, кроме предмета своей симпатии, думать не может! Да, Ник мне нравится, это я давно признала. Но не до такой степени! Мозг-то мой при этом на месте остался! Тело немного с ума сходит… Но это ведь чистая физиология.
Да чтоб им всем аварийный клапан посрывало, что со мной такое?!
Из своеобразного ступора меня вывел негромкий смех. Я встрепенулась и непонимающе посмотрела на Ника, который успел отойти на несколько шагов назад и теперь рассматривал меня с непонятной улыбкой.
— Вот объясни мне, Глория, — спокойно проговорил он, — как можно при полнейшей раскованности оставаться настолько невинной? Я бы даже сказал — до неприличия невинной.
— Что? — Я непонимающе моргнула, не в силах проследить за вывертами его мыслей.
— Ничего. — Ник опять рассмеялся и махнул рукой. — Не бери в голову, — после чего резко сменил тему: — Идем, а то мы задержались. На завтра у нас много чего запланировано, надо выспаться.
— Запланировано? — нахмурилась я. — Что?
— Увидишь, — загадочно отозвался он.
Глава 2
Выпытать, что же такое задумал Ник, не удалось ни за ужином, ни за завтраком. Он лишь многозначительно усмехался и повторял, что мне понравится. Я, откровенно говоря, начала уже злиться, когда ближе к обеду мне преподнесли три коробки — одну огромную и две поменьше — и скомандовали переодеться.
Я так удивилась, что даже прокомментировать не смогла. Лишь послушно развернулась и пошла в комнату. А там дрожащими почему-то пальцами откинула крышку. И замерла, не в силах поверить своим глазам. А потом потрясенно выдохнула и с энтузиазмом принялась рыться в коробке.
Святые шестеренки, не может бы-ы-ыть! Ну, Ник, ну… угодил!
Я говорила, что терпеть не могу платья? Покривила душой. Были такие, которые мне нравились. Но… В Содружестве подобные не носят. Считают вызывающими и слишком неприличными. Зато такой стиль обожали дамы соседней страны. Угадайте с одного раза, какой именно.
Выбираясь в свет из своих мастерских, эльфийки-техномаги надевали наряды, по фасону схожие с тем, что лежал в коробке.
И я, не медля ни минуты, принялась облачаться.
Выбранный Ником комплект состоял из белоснежной блузы и черного короткого платья. Блуза застегивалась на горле несколькими блестящими темными пуговицами, но при этом строгой и целомудренной отнюдь не выглядела. Исключительно благодаря вырезу, который полоской шел от наглухо
