– Верю немножко, – ухмыляется Паскао.
Пора начинать. Я стремительно прыгаю со ступеньки на ближайшую балку и устремляюсь в металлический лабиринт. Ощущение дежавю. К пружинам в костюме нужно привыкнуть, но после нескольких упражнений чувствую себя в нем как дома. Двигаюсь я быстро. Благодаря спецкостюму – очень быстро. За десять минут я преодолеваю четверть длины потолка, и вот уже проем в пределах досягаемости. По шее стекает пот, знакомая боль пульсирует в затылке. Внизу стоят солдаты, смотрят на нас, а бегущая строка продолжает передавать текст сообщения о капитуляции. Они понятия не имеют, что мы делаем.
Я медлю перед последним прыжком, потом отталкиваюсь ногами. Мое тело попадает ровно в проем. Я тут же вытаскиваю крохотную бомбу, открываю захват и надежно закрепляю. От боли в затылке голова идет кругом, но усилием воли я возвращаю мир на место.
Готово.
Медленно пробираюсь назад по балкам. Когда я спрыгиваю на лестницу, сердце колотится от избытка адреналина. Нахожу Паскао среди лабиринта металлических конструкций и показываю ему большой палец.
Напоминаю себе, что это еще цветочки, и мое возбуждение сменяется зловещей тревогой. Трудно будет убедительно врать канцлеру.
Мы заканчиваем с первой пирамидой, переходим ко второй. Когда справляемся с четвертой, я чувствую, что начинаю сдавать. Будь я в лучшей форме, то в таком костюме вообще не знал бы устали, но теперь даже в нем мышцы болят, а дыхание тяжело вырывается из груди. Солдаты проводят меня в одну из комнат пирамиды и готовят к обращению по сети уличных экранов, а я молча благодарю небеса за то, что мне больше не нужно ползать по потолку.
– А если канцлер не купится? – спрашивает Паскао. – Без обид, красавчик, но у тебя не лучшая репутация, если мерить ее несдержанными обещаниями.
– Я ему ничего не обещал, – отвечаю я. – И потом, он увидит мое обращение ко всей Республике. Он подумает, что каждый житель страны узнает о моем переходе на сторону Колоний. Заблуждаться он будет недолго, но так мы выиграем время.
Я только надеюсь, что мы, черт побери, успеем создать сыворотку до того, как Колонии разгадают наши истинные намерения.
Паскао смотрит в окно: солдаты Республики устанавливают последние заряды в потолке. Если нас постигнет неудача или если Колонии поймут, что капитуляция – сплошной обман, прежде чем мы успеем среагировать, то нам крышка.
– Что ж, пора вызывать канцлера, – говорит Паскао.
Он запирает дверь, находит стул, ставит его в угол. Потом усаживается и ждет.
Руки чуть дрожат, когда я включаю микрофон и вызываю канцлера Колоний. Несколько секунд слышится лишь эфирный шум, и в глубине души я надеюсь, что у канцлера нет технической возможности определить контакт, с которым я был на связи перед этим. Или что соединение не состоится. Но наконец эфирный шум исчезает, вызов проходит, я слышу соединение. Приветствую канцлера.
– Говорит Дэй. Сегодня последний день обещанного вами затишья. Я готов дать ответ на ваш запрос.
Медленно проходят несколько секунд.
– Мистер Уинг, – по-деловому говорит канцлер, как и в прошлый раз, учтиво и отчетливо. – Очень вовремя. Рад вас слышать.
– Уверен, вы уже видели обращение Президента, – говорю я, не отвечая на его вежливость.
– Да-да, видел, – отвечает он; я слышу шелест бумаг на заднем плане. – А теперь еще и ваш звонок. В общем, день полон приятных сюрпризов. А я все думал, когда же вы выйдете с нами на связь? Скажите, Дэниел, вы обдумали мое предложение?
Паскао в другом конце комнаты не сводит с меня взгляда бледных глаз. Разговора он не слышит, но видит напряжение на моем лице.
– Обдумал, – отвечаю я после некоторой паузы.
Я ведь должен говорить естественно и соглашаться неохотно. Интересно, одобрила бы мою тактику Джун?
– И что надумали? Помните – решение должны принять вы сами. Я не буду вынуждать вас делать что-либо против вашей воли.
Ну да, мне можно ничего не делать, только стоять и смотреть, как ты уничтожаешь людей, которых я люблю.
– Я сделаю то, о чем мы говорили. – Еще одна пауза. – Республика уже капитулировала. Люди не рады вашему вторжению, но я не хочу, чтобы они пострадали. Никто не должен пострадать.
Знаю, мне не нужно называть Джун по имени, чтобы канцлер понял, кого я имею в виду.
– Я обращусь к жителям города. С помощью Патриотов мы получили доступ к сети экранов. Вскоре мое обращение будет передано не только на город, но и на всю страну. – Для вящей убедительности подпускаю немного личного: – Этого достаточно, чтобы вы убрали свои кровавые ручонки от Джун?
– По рукам! – хлопает в ладоши канцлер. – Если вы готовы стать… выразителем наших интересов, так сказать, то я заверяю: ни вас, ни миз Айпэрис не подвергнут суду и казни после смены власти.
От его слов мороз по коже – напоминание о том, что, если наш план не сработает, мое обращение не спасет жизни Андена. Больше того, если наш план не удастся, канцлер, вероятно, сообразит, что я его инициатор, и тогда судьба Джун… и, возможно, Идена, решена. Я откашливаюсь. Паскао в другом конце комнаты словно окаменел от напряжения.
– А мой брат?
– О брате можете не беспокоиться. Я вам уже говорил: я не тиран. Я не привяжу его к операционному столу и не стану накачивать всякой химией и
