ядами – никаких экспериментов с ним. Он – и вы – будете жить в достатке и безопасности, вам ничего не будет угрожать, вам не о чем будет беспокоиться. Я вам это гарантирую. – Тон канцлера меняется, теперь он говорит мягко, доверительно, по крайней мере так ему кажется. – Огорчение в вашем голосе невыносимо. Но поверьте, я делаю только то, что необходимо. Если бы ваш Президент пленил меня, то казнил бы не раздумывая. Так уж устроен мир. Я не жестокий человек, Дэниел. Помните: не Колонии в ответе за вашу полную страданий жизнь.
– Не называйте меня Дэниелом.
Мой голос звучит тихо и спокойно. Никто, кроме моей семьи, не смеет называть меня Дэниелом. Я Дэй. Просто и ясно.
– Приношу свои извинения. – В его голосе слышится искреннее сожаление. – Надеюсь, вы понимаете, что я говорю, Дэй.
Я молчу несколько мгновений. Даже сейчас я в некоторой степени отношусь к Республике враждебно, все темные мысли и воспоминания нашептывают: отвернись от нее, пусть рассыплется на части. Канцлер знает меня лучше, чем я мог бы подумать. Жизнь, полную страданий, трудно забыть. И словно в ответ на опасную сладость чарующей речи канцлера в поток моих мыслей вторгается голос Джун – она шепчет мне что-то. Я закрываю глаза и цепляюсь за нее, черпаю у нее силы.
– Скажите, когда я должен выступить с обращением, – говорю я немного спустя. – Все подключено и готово. Давайте уже покончим с этим.
– Замечательно. – Канцлер откашливается, в его голосе снова слышатся деловые нотки: – Чем скорее, тем лучше. Вскоре после полудня мои войска высадятся на военно-морской базе Лос-Анджелеса. Давайте приурочим ваше обращение к высадке. Договорились?
– Решено.
– И еще одно, – добавляет канцлер.
– Что?
Я напрягаюсь, мой язык уже готов отключить микрофон.
– Пока не забыл. Я хочу, чтобы вы зачитали обращение с палубы моего воздухолета.
Бросаю испуганный взгляд на Паскао, и хотя он понятия не имеет, что сказал мне канцлер, но хмурится, видя, как побледнело мое лицо. С корабля канцлера? Конечно. Надо же было посчитать его таким простачком! Простые меры предосторожности. Если во время обращения что-то пойдет не так, я буду в его руках. Не призови я людей подчиниться Колониям, а скажи что-нибудь иное, он убьет меня прямо на палубе воздухолета, в окружении его людей.
Когда канцлер заговаривает снова, в его голосе слышится удовлетворенность. Он точно знает, что делает.
– Вы ведь согласны, что ваши слова прозвучат куда весомее с палубы воздухолета Колоний? – спрашивает он и снова хлопает в ладоши. – Будем ждать вас на базе ВМС номер один через несколько часов. Мне не терпится увидеть вас своими глазами.
Джун
Открытие, что я могу быть как-то связана с чумой, разрушило мои планы.
Я не иду с Патриотами и Дэем минировать доки воздухолетов, я остаюсь в госпитале. Лаборанты подключают меня к установке и проводят серию тестов. Кинжалы и пистолет лежат рядом на тумбочке, чтобы не задевать всевозможные провода, и только один нож остается у меня за голенищем ботинка. Иден сидит на кровати рядом со мной, кожа у него болезненно бледная. Спустя несколько часов меня начинает одолевать тошнота.
– Первый день самый трудный, – ободряюще улыбается Иден. – Потом будет легче.
Говорит мальчик медленно, вероятно, из-за снотворного, которое ему дают для улучшения сна. Он наклоняется, похлопывает меня по руке, и у меня теплеет на душе от его невинного сострадания. Наверное, таким в детстве был и Дэй.
– Спасибо, – отвечаю я.
Я не говорю об этом вслух, но не могу поверить, что ребенок вроде Идена смог не один день выносить все их тесты. Знай я, что они так суровы, возможно, поступила бы, как с самого начала просил Дэй, – отказала бы Андену в его просьбе.
– Хорошо, скажем, они нашли то, что ищут. А дальше? – спустя некоторое время спрашивает Иден.
Веки его смыкаются, слова звучат неразборчиво.
И в самом деле – что дальше? У нас появится сыворотка. Мы предъявим ее Антарктиде, докажем, что Колонии намеренно изменили вирус; мы предоставим факты в ООН и вытесним Колонии с нашей земли. Наши порты разблокируют.
– Антарктида уже выслала нам помощь – по некоторым сообщениям, – решаюсь сказать я. – У нас есть шанс победить. Возможно.
– Но Колонии уже на пороге.
Иден смотрит в сторону окна: в небе виднеются очертания вражеских воздухолетов. Одни уже приземлились на наших базах, другие продолжают полет. Судя по тени, упавшей на здание, воздухолет завис над нами.
– А если план Дэниела провалится? – шепчет Иден, борясь со сном.
– Не провалится, если действовать крайне аккуратно.
Но слова Идена заставляют и меня перевести взгляд на окно. А если план Дэя провалится? Перед уходом он обещал мне связаться с нами до обращения к народу. Теперь, когда я вижу, как близко воздухолеты Колоний, меня переполняет чувство собственного бессилия из-за того, что не могу быть с ребятами. А вдруг Колонии прознают о минировании доков? Вдруг отменят посадку?
