Макс поднял хрустальный стакан и постучал по нему кончиком ножа.
— Уважаемые гости! — выговорил громко. — А сейчас мы с Алиной кое о чем вам объявим. Да, Алин?
Она кивнула, расправляя подол платья. Винтажного платья, похожего на бутон чуть подвядшей розы.
— В этот праздничный день, в день восемнадцатилетия моей девушки Алины… я хотел бы предложить ей стать моей женой. Вот кольцо. — Макс полез в карман штанов, достал красный футлярчик, раскрыл его. — Алина, выходи за меня замуж!
Щеки девушки вспыхнули, свет всех софитов ударил в глаза. Она протянула руку, и сияющий ободок белого золота обнял прохладный пальчик. Тут же зашумели гости, вставая; гром аплодисментов оглушил; наемные фотографы защелкали вспышками с разных ракурсов. Тянулись десятки рук — оглаживали, трепали, поздравляли.
Помолвка. Как мило.
Тайтингиль, отвлекшись от размышлений о судьбах мира, напряженно следил — за Алиной, за Ирмой, за Котовым. Что-то было неладно тут, на этом людском празднике, понятном и все-таки странном, все-таки неправильном.
Котов молча опрокинул горлышко бутылки в рюмку и сразу же коньяк — в себя.
И тут он увидел ее.
Загорелую, красивую брюнетку в облегающем коротком черном платье, в темных очках, с яркими вишневыми губами.
Олю. Лучницу Алору.
Певица очень старалась, помогая мотиву бедрами, и басист ласкал гриф уверенными широкими движениями… Котов затравленно оглянулся: Тайтингиль стоял подле Ирмы, и вокруг белого с золотым крутилось, вертелось пестрое, гулкое, гомонящее. Эльф прихватил плечи Ирмы и удерживал ее — в буквальном смысле удерживал, дав опору спине и силы принимать бесчисленные поздравления, охи и ахи. Ирма что-то тихо сказала Тайтингилю — Котик увидел, что эльф раздвинул толпу широким движением длинной руки.
— Алиночка, детка, я поеду домой, — Ирма обняла дочку, — я не выспалась, вы все равно будете до утра танцевать. Тайтингиль меня проводит. Хорошего тебе дня рождения!
Обнялись еще раз.
Котяра встал, провожая эльфа и Ирму взглядом.
Его шатнуло.
Он огляделся — Макс спокойно подошел к Оле и проследовал за ней в сторону туалета.
Алинка разговаривала с будущей родней, глядя в обломки лебедя. Тоненькая; зеленый черешок корсета и бежевые, серые, розовые складки легчайшего жатого шелка, лежащие бутоном чуть завядшей розы.
Сердце Димы Котова ударило в ключицы. В горло.
— Алиночка, — выговорил орк, подходя.
— Дядя Котик! — заулыбалась она. — А ты пьяненький!
Он длинно выдохнул, в сторону.
— Алин, потанцуешь со мной?
— Ну конечно!
Обвила его шею руками; на каблуках смелая озорная девчонка была такая высокая, взрослая. Тонкая талия кололась бисером и горячила широкие лапы Котика.
— А вот эта девушка темненькая, — начал он издалека, ощущая себя отчего-то неловким подростком. — С Максом сейчас туда пошла, она кто?
— Девчонка какая-то из его универа, — улыбнулась Алина, — а что, Котик?
