Он не знал, что Тайтингиль сейчас наносит первый удар, вкладывая всю силу своей сути, всю любовь к жизни, всю ненависть к мерзкому порождению хаоса; что взбешенный дракон расправляет крылья, отражения которых умножаются в отсветах различных измерений, и поток черного пламени сжигает паутину, отбрасывает кричащую от боли многоногую тень. Не знал.
Но почувствовал — свободен. Доли секунды на самодиагностику — цел, функционален. К бою! Вздох сзади — опять этот бесполезный?
— …Лед, опять лед… Нет, я не хочу! Тай… Тайтингиль, пожалуйста! — Крик зазвенел, отражаясь от стен рубки. Метался, высекая многократное эхо, невозможное тут, внутри корабля.
Битва. Лед. Эльфы. Смерть.
Далекая фигурка женщины росла, нависала, с навязчивым цокотом перебирала паучьими лапками.
— Умрешь… Все равно умрешь… Подо льдом… И ничего больше… — скрежетали жвалы.
Тонуть снова и снова было страшно.
Мастер Войны понял — он оказался внутри чужого кошмара. Вот его кошмара: Котов, легкомысленный и беззаботный проныра, сейчас плакал — молча. Слезы скатывались по бледному лицу тысячекратно гибнущего орка.
Хотелось вскочить с пилотского кресла и тотчас залепить затрещину, встряхнуть, заорать. Сбить с него позорные, постыдные слезы. Было невыносимо смотреть, как кто-то подле тебя вмиг становится жалким. Невыносимо.
Воины империи Йертайан не позволяли себе малодушия и слез. Совсем юные девочки и мальчики по слову Мастера Войны шли на таран вражеских кораблей не дрогнув.
Кораблей, в которых сидели такие вот враги — люди, принимавшие удар тоже без сомнения и страха.
Это была война.
Мирный, слишком мирный Котик сдался легко. Сразу.
— Она поймала меня, — раздался тусклый, равнодушный голос, — держит, не отпускает. Тайтингиль меня бр-р-росил… Я умираю. Больно. Холодно. Лед.
— Если уж он не бросил меня тогда, — проговорил Мастер Войны, — то тебя не бросит точно. Витязь с тобой. И твоя женщина.
— Женщина? — сквозь слезы оробел Котов.
— Да, — врастяжку произнес звездный воитель. — Та северная женщина. Прекрасная. Больша-ая. Я видел, как с утра у тебя дрожали ноги.
— Ну и неправда!
— Я читал эти ваши сказки. Про сына королевы, который целовал животное… — Мастер Войны выверял каждое слово. Каждое. Будто шел по тонкому черному льду к барахтающемуся, тонущему орку. Невесомый, легкий, он с каждым шагом оказывался ближе.
Котяра судорожно выдохнул:
— Ты… извращенец!
Мастер Войны замолчал, улыбаясь.
— Я… стану танцевать на твоей свадьбе с северной девой. Надену белое и стану танцевать.
— Дюймовочка!
— Царевна-лебедь.
— Жаба! Жа-ба.
Холодный липкий морок отступал, истаивал, гас; напуганный Котяра ощутимо успокаивался. Что зацепило его больше — воспоминания о проведенной с Марусей бессонной ночи, когда он впервые оказался выжат как лимон, либо мысли о том, каков будет Мастер Войны, танцующий на его свадьбе… на свадьбе?!
Что-то изменилось.
Паучиха превратилась в обычное членистоногое разумных размеров, и ее можно было теперь просто раздавить ногой.
На льду.
Морок разлетелся холодными осколками.
Звездный воитель оскалился всеми зубами, торжествуя.
— Они называли тебя орком, что это?
— Ну, когда-то я был… таким, большим, страшным, клыкастым. Давно, в прошлой жизни. А… ты на каблуках будешь?
— Я — буду. На каблуках, да, — подтвердил Мастер Войны, активируя управление огнем. — Значит, ты был воином…
— Но я ничего не помню, — спешно сказал Котяра. — Значит — не было. Н-не хочу воином, я н-не умею… А ты на высоких будешь? Вот навернешься!
— Может быть, навернусь. А может быть, и нет… Смотри наверх, Кот-ту. Это турель. Подниму сейчас тебя — стреляй во все, что увидишь, хорошего там не будет ничего. Ты понял как? Сжимаешь ручки и желаешь стрелять, она послушает тебя.
