— Так уж и крышка! — усмехнулся юноша. — Родня прикроет. Его двоюродная сестра — невеста наследника. Неужели она не отмажет кузена?
— Кто знает? — загадочно изрек Альфред. — Так что нечего о смерти думать!
— И это один будущий некромант говорит другому?
Молодые люди расхохотались, когда до них дошел весь смысл сказанного. Немного успокоившись, Вальтер переоделся в чистую блузу, на ноги натянул сапоги для верховой езды, не стесняющие движений, прихватил кожаную жилетку, перчатки, с помощью Альфреда туго перетянул талию поясом. От раны в живот такая повязка не защитит, но все равно поможет, не дав краям раны разойтись.
— Я готов.
Владимир Одоевски действительно ждал на крыльце. Он снова начал волноваться и говорить косноязычно:
— Вам надо будет сказать про мир. Надо примириться. Это есть такой традиция. И мои долги…
Вальтер слушал, кивая, но не вникая в смысл сказанного.
Возле Дареного Дома буйно разрослись кусты и молодые деревца. Два старых яснелистных клена с узловатыми от возраста стволами, словно часовые, замерли во внутреннем дворике дома, а вокруг них тянулся к небу молодняк. Сбоку доживали свой век развалины какого-то сарайчика: покосившиеся стены, провалившаяся с одного бока крыша, остатки двери валяются на земле. Возле этого сарайчика каким-то чудом сохранился пятачок голой земли. Тут даже трава почти не росла.
Добраться до него можно было с двух сторон, либо двигаясь вдоль старого забора сквозь заросли, либо пройдя через сам Дареный Дом, войдя в парадную и выйдя через заднюю дверь — вернее, через то, что от нее оставило время. Трое юношей воспользовались этим путем. Как оказалось, не они одни.
Виктор Вагнер уже был на месте, как и один из аспирантов с факультета боевых магов, который нервно переминался с ноги на ногу и озирался вокруг с таким видом, словно под каждым кустом притаился голодный упырь. Рядом, сложив руки на переднике, тихонько стояла сама матушка Кромби. У ее ног ждал своего часа небольшой сундучок с лекарствами, бинтами и прочими средствами оказания помощи. Самого мастера Мая нигде не было видно, но слышался негромкий треск кустов где-то со стороны забора.
— Здравствуйте, — сказал Вальтер.
— И вам добрый день, студиозус фон Майнц, — кивнул ему декан.
В строгом черном камзоле, подтянутый и спокойный, он казался воплощением благородства, и юноша снова ощутил укол ревности. На такого мужчину любая женщина обратит внимание! Нет, он не может винить противника за то, что тот во всем лучше его самого! Но эта мысль принесла слабое утешение. Ведь счастья достойны не только самые лучшие — любой, даже последний неудачник и уродец хочет любить и быть любимым. И как решить, кто достойнее и кому нужнее встретить свое счастье? «У тебя есть все женщины и девушки университета, — подумал Вальтер, посматривая на соперника. — А может быть, и всего мира — только выбирай. А у меня — только Лилия. Оставь ее мне, пожалуйста! Что тебе стоит?»
Послышался треск кустов — на полянку выбрался преподаватель боевой магии.
— Периметр чист, — доложил он. — Я поставил круговую заглушку и кинул пару сигналок. Если кто-то крупнее кошки приблизится на известное расстояние, сработает защита и нас накроет куполом.
Декан кивнул, соглашаясь. Мастер Май заметил студентов.
— А, студиозусы явились! — сказал он. — И без опозданий на этот раз! Чтобы вы все так на занятия ходили… впрочем, к вам троим это не относится. Итак… — Он кивнул Владимиру Одоевски.
Княжич сделал знак друзьям оставаться на месте. И два секунданта отошли на пару шагов в сторонку. Быстро пошептались между собой, причем, судя по нескольким услышанным словам, разговор шел на русском языке, после чего повернулись к дуэлянтам.
— Итак, господа, — боевик снова повернулся к соперникам, — в соответствии с дуэльным кодексом мы здесь и сейчас предлагаем вам помириться. Придя сюда, вы оба не просто изъявили желание драться и не струсили, но и показали себя достойными людьми, которые держат слово и ценят честь. Среди молодых людей в наше время так редко можно встретить того, кто вообще хоть раз слышал это слово, не то чтобы понимал, что такое честь… И мы, я и мой юный коллега, признаем за вами право настаивать на своем. Но, поскольку мы все здесь знаем, что такое жизнь и умеем ее ценить, то повторяю: здесь и сейчас мы предлагаем вам помириться. И это не будет считаться проявлением слабости или трусости!
Соперники посмотрели друг на друга. Виктор Вагнер свысока — он был почти на полголовы выше своего ученика.
— Поскольку я в какой-то мере несу ответственность за жизнь и здоровье каждого из студиозусов, — промолвил он, — и не от меня исходила инициатива, то со своей стороны лично я не вижу причин не протянуть вам, граф фон Майнц, руку дружбы.
Его раскрытая ладонь протянулась вперед и…
— Нет.
Вальтер смотрел на эту ладонь так, словно она была выпачкана в крови его родной матери.
— Нет. — Он отступил на шаг.
