– Нашира собрала всех Саргасов в резиденции. Майкл у меня настоящий шпион. – В голосе рефаита зазвучали веселые нотки. – Часто приносит ценную информацию из резиденции «Сюзерен». Думая, что он обычный невидец, Нашира не воспринимает его всерьез. Очень удобно.
Выходит, Майкл любитель пошпионить. Учтем.
– Наверняка они обсуждают смерть Краза. – Я потерла виски. – У меня и в мыслях не было его убивать. Но…
– Но иначе он убил бы тебя. Краз жутко ненавидел людей. Когда мы только явились в ваш мир, он планировал заманить детей в наши поселения. У него была тяга к маленьким косточкам. Для клеромантии.
Меня едва не стошнило. Клероманты гадают на жребиях: бросают их, чтобы получить образы и символы. Жребии самые разные: иглы, игральные кости, ключики. Остеоманты предпочитают человеческие кости, но берут только старые скелеты и обращаются с ними почтительно, отдавая дань усопшим. Если Краз воровал детские кости, тогда поделом этому гаду.
– Признаться, я рад, что ты убила его, – произнес страж. – Такой мерзавец не должен поганить землю.
Я промолчала.
– Тебя мучает совесть, – констатировал он.
– Нет, страх.
– Боишься? Чего?
– Себя. Того, что продолжаю… продолжаю убивать. Не хочу быть орудием смерти.
– Твой дар на редкость неустойчив, но лишь благодаря ему ты еще жива. Это своего рода щит.
– Нет, не щит, – возразила я. – Скорее пистолет, у которого так просто спустить курок. – Я упорно рассматривала узоры на ковре. – Причинять людям боль – вот мой истинный дар.
– Ты делала это неосознанно, сама толком не понимала что и как.
У меня вырвался горький смешок.
– Ошибаешься. Про «как» согласна, но я всегда сознавала «что». Что вызывает головную боль и кровотечение? Стоило кому-нибудь покоситься на меня или обмолвиться про Мэллоуновские восстания – и вот вам, пожалуйста, кровь из носа. Хватало мысленного толчка. И знаешь, мне даже нравилось наказывать таких людей. Когда я была совсем ребенком, радовалась, что у меня в запасе столь мощное оружие.
Страж слушал не перебивая.
– В отличие от медиумов и сенсоров, мне нет нужды вызывать духов для защиты и прочего. Я сама дух. Ясно тебе? Могу умереть, когда пожелаю, стать фантомом в любой момент. Поэтому люди боятся меня, а я – их.
– Ты не похожа на них, но это не повод бояться.
– Поверь, еще какой повод. Мой фантом очень опасен.
– Опасность тебя не страшит, Пейдж. Напротив, ты питаешься ею. Поэтому и согласилась работать на Джексона Холла – ради адреналина, чтобы постоянно чувствовать угрозу разоблачения.
– Мне нужны были деньги, – пролепетала я.
– Неправда. Твой отец хорошо получает в Сайене. Дело не в деньгах, Пейдж. Сомневаюсь, чтобы ты хоть раз к ним притронулась. Опасность подстегивает тебя, приближает к эфиру, – медленно проговорил страж. – И Джексон дал тебе уйму острых ощущений.
Меня охватил гнев.
– Не надо пудрить мне мозги, как школьнице. Я хотела почувствовать себя нужной, значимой. Неужели не понимаешь?
– Это косвенные причины. По-настоящему в Синдикате тебя привлекал вполне конкретный человек.
У меня задрожали губы.
– Не смей.
– Тебя привлекал Ник, – безжалостно закончил страж. – Ты любила его. Ради него готова была пойти хоть на край света.
– Давай закроем тему, – взмолилась я.
– Почему?
– Это мое личное пространство. Или онейромантам такое понятие незнакомо?
– Ты слишком долго хранила свою тайну. – Рефаит не дотрагивался до меня, но его взгляд обволакивал, рождая ощущение физического контакта. – Мне не под силу заглянуть в твои воспоминания, пока ты бодрствуешь. Но как только уснешь, я смогу прочесть их и воплотить в грезы. В этом заключается дар онейроманта – создавать обоюдный сон.
– Похоже, скучать тебе некогда, – фыркнула я. – Так любишь копаться в чужом грязном белье?
Он проигнорировал издевку.
– Ты, конечно, в принципе способна ставить между нами барьер, но для этого нужно знать меня как саму себя. К сожалению, мой дух слишком древний и постичь его непросто. Впрочем, – страж выдержал паузу, – есть способ полегче. Пусти меня в свое сознание.
