– Пойду к Чету. – Она натянула кружевной жакет. – С собой никого не зову.
Она схватила кошелек и наушники и пулей вылетела из комнаты, на прощание громко хлопнув дверью. Вслед понеслось еле слышное «Надин», но девушка даже не обернулась и с размаху пнула что-то на пути к лестнице. Из стены возник возмущенный Питер, чей покой посмели столь наглым образом потревожить, и с недовольным видом завис в уголке.
– Пора по домам, капитан, – заявила Элиза. – И так торчим здесь с самого утра.
– Не торопитесь. Мы еще не испытали наше секретное оружие. – Джексон ткнул в меня пальцем.
Заметив, что я нахмурилась, он картинно покачал головой:
– Не прикидывайся чайником, Пейдж. Давай, загляни в его лабиринт. Ради меня.
– Мы уже это обсуждали. – У меня вдруг началась мигрень. – Я проникновениями не занимаюсь.
– Не занимаешься? Ясно. Совсем забыл, что это не входит в твой список обязанностей. Постой-ка. Вспомнил! Нет такого списка. – Джекс раздавил сигару в пепельнице. – Мы ясновидцы, Пейдж. Паранормалы. Или думаешь, у нас, как у твоего папочки, сидят в офисах с девяти до пяти и потягивают кофеек из пластиковых стаканов? – Он даже содрогнулся, словно само понятие «невидцы» было ему противно. – Не всем хочется кофейку, Пейдж. Кому-то для счастья нужны звонкие монеты, шелка, темные улицы и… призраки.
Я не нашлась что ответить. Джекс залпом осушил бокал и уставился в окно.
Элиза сердито фыркнула:
– Ребята, это уже несерьезно. Может, нам стоит…
– Кто тебе платит?
Медиум тяжело вздохнула:
– Ты, Джексон.
– Верно. Я плачу, ты подчиняешься. А теперь будь лапушкой, сбегай наверх и приведи Дани. Начинается самое интересное.
Поджав губы, Элиза вышла из комнаты. Зик с мольбой смотрел на меня. Набравшись духу, я предприняла отчаянную попытку вразумить Джекса:
– Слушай, мне уже ни до чего. Да и нам всем не помешает отдохнуть.
– Завтра отдохнешь, Пчелка моя, – отмахнулся он.
– Проникновение мне не сдюжить, сам знаешь.
– Удиви меня. Попытайся. – Джекс налил себе еще вина. – Я столько лет ждал этой минуты. Странник против непроницаемого. Вершина эфирной схватки. Самый отчаянный и опасный эксперимент, какой доводилось узреть простому смертному.
– Это точно человеческая речь?
– Нет, – отрезал Ник, и все разом обернулись к нему. – Это речь безумца.
После короткой паузы Джексон поднял бокал:
– Отличный диагноз, док. Твое здоровье.
Ник досадливо поморщился.
Следом явилась Элиза с адреналином в чистом шприце. Компанию ей составляла Даника Панич, седьмая участница нашей банды. Даника родилась и выросла в сайенской цитадели Белграда, но переехала в Лондон работать инженером. Ник завербовал ее на фуршете в честь новых сотрудников. Даника безмерно гордилась, что никто в Синдикате не может выговорить ее имя. И фамилию. Непоколебимая как скала, с медными волосами, собранными в неизменный пучок, и руками, сплошь покрытыми шрамами и ожогами. У нее была единственная слабость – жакеты.
– Даника, голуба моя, – поманил ее Джексон, – ты должна это видеть.
– Видеть что?
– Мое секретное оружие.
Мы с Дани обменялись взглядами. Хотя она примкнула к нам всего неделю назад, но уже успела понять, что собой представляет Джекс.
– Смахивает на спиритический сеанс, – заметила она.
– Ничего подобного! – Джекс взмахнул рукой. – Начинай.
Я прикусила язык, чтобы не послать шефа куда подальше. Вечно он задабривает новичков. Яркая гиперактивная аура Дани оказалась ему не по зубам, но, как водится, он не терял надежды, что в очередной раз приобрел ценного кадра.
Я опустилась на стул. Ник протер мне запястье спиртом и сделал укол.
– Давай, – велел Джекс, – проникни в непроницаемого.
Подождав, пока препарат растворится в крови, я закрыла глаза и устремилась в эфир. Зик напрягся. Мне удалось лишь скользнуть по поверхности его лабиринта, уловить мелкие детали, однако лезть дальше было рискованно – слишком тонкая душевная организация, где малейший толчок может привести к необратимым последствиям. Нужно соблюдать максимальную осторожность.
Вокруг уже четко проступили очертания пяти лабиринтов, мелодично подрагивающих, словно китайские колокольчики. На общем фоне Зик разительно
