были расставлены ровно вдоль какой-то границы, скорее, если смотреть сверху, образовывали неровный овал. За колоннами в воздухе, чуть покачиваясь, парил слабо блестящий предмет продолговатой формы.
Кто-то просто ради интереса достал детектор, и к нашему огромному изумлению, он распознал аномалию. А вы не хуже меня знаете, что детекторы не могут распознавать архианомалии. Я не мог оторвать взгляда от этого странного предмета, как и другие. Поэтому, быстро обговорив сложившееся положение, мы решили тянуть жребий – кто-то должен был попытаться достать артефакт.
Вытянул я. Сбросил рюкзак, достал болты, точнее настроил детектор – и был таков. Детектор и впрямь распознавал аномалию. На экране отчетливо проступали удивительно четкие края. Для начала я попробовал зайти со стороны, где край ближе к артефакту, но детектор так протестующе заверещал, что мне пришлось оставить эту затею. Единственным безопасным выглядел путь с дальнего конца. Я бросил болт, который вроде бы упал нормально. Но решившись все же идти этим путем, я решил перестраховаться и бросил еще один. Болт тут же приземлился с привычным глухим стуком.
Это заставило меня наконец сделать шаг. Как только я оказался там, что-то неуловимо изменилось. Детектор протестующе запиликал, но ничего не произошло. Так могло бы показаться. Не хотелось оглядываться на оставшихся снаружи, показывать страх и неуверенность, но все же я сделал это. Они что-то пытались сказать мне, но доносился только неразборчивый гул, хотя нас отделяло меньше десятка метров. Один из них медленно двигался вдоль аномалии. Движения были плавными, неторопливыми, словно он находился под толщей воды. Я не сразу догадался, что, похоже, вляпался во временную аномалию, где время течет намного быстрее. Я впервые оказался в подобной аномалии, но ничего необычного не почувствовал. И если бы не подсказка снаружи, то ни за что не догадался бы об этом.
Стоило мне вернуться в аномалию, как детектор вновь поднял шум. Помочь он мне ничем не мог – я выключил звук и сосредоточил внимание на дисплее, словно от этого была польза. Мне снова приходилось полагаться только на болты. Еще один приземлился ровно, и я встал на это место.
Пространство передо мной начало меняться: тени колонн завернулись в спирали, а взглянув на себя, я увидел, что тело потеряло очертания. Я поспешно отошел обратно, и мир принял привычный вид. Опять же, несмотря на необычайность происходящего, аномалия не причиняла мне никакого вреда. Собравшись с мыслями, я еще раз погрузился в искаженное пространство. Больше не обращая внимания на метаморфозы мира, я осторожно шагал к чернеющему впереди предмету, который один не менял облика. Я слабо понимал, что происходит вокруг – реальность разрывалась на отдельные витки, за которыми начиналась черная пустота.
Я мог двигаться только на ощупь, но вскоре и на осязание нельзя было положиться. Воздух то становился горячим и плотным, почти как стена, то вдруг казался вертикально раскрывшейся пропастью. Не было сомнений, что вокруг был не просто обман чувств, а действительно разворачивалось что-то необъяснимое. Я попытался было, как и прежде, уйти прочь из эпицентра, но это было невозможно – я просто бродил по кругу. Вместе с этим я стал поразительно глубоко ощущать собственное тело – словно каждый орган заявлял о себе, каждая проталкивающая кровь жила напоминала о себе. Жуткое дело – мне никогда не приходилось сталкиваться с собственной хрупкостью.
Словно чтобы разорвать эту бредовую реальность, я ступил – или просто перенесся – в центр аномалии. И сразу же почувствовал прикосновение артефакта. Он был огромным и бесформенным. Темная масса, проглядывавшая из-за скомканной реальности, была опутана подобием кокона. Наконец я изловчился и дотронулся до края, рука словно погрузилась во что-то тонкое, ускользающее. Но это возымело действие. В одно мгновение перед глазами сверкнул такой калейдоскоп образов, что я упал ничком. А когда открыл глаза, то мир приобрел прежний, привычный вид. Я все еще находился в зоне аномалии, вот только она исчезла. Из-за колон на меня смотрел отряд, не решаясь подойти ближе. На этот раз время текло одинаково.
Я поднялся на ноги и подошел к ним. Аномалия действительно исчезла. Три пары глаз продолжали буравить меня взглядами. А точнее, продолговатый предмет у меня в руке. Только тогда я взглянул на него сам. Он был очень легким, словно сотканным из тонких застывших нитей. Чем-то он напоминал продолговатого паука, сложившего на брюхе шесть тонких лап.
– Что это? – спросили у меня.
– Откуда мне знать? – в тон ответил я.
Артефакт положили в контейнер, и я уместил его в своем рюкзаке. Загадки пришлось оставить на потом, сейчас нужно было выбираться из Мирного. С меня путешествий по Проклятому городу хватило с лихвой.
– Что потом? – спросил Хмырь, после того как Сизый замолчал.
Рассказчик сделал добрый глоток из вновь предложенной фляги и продолжил:
– Обратно до леса добрались без происшествий. Устроились на привал, помянули Змея, и тут я решил проверить свою находку. Когда я открыл контейнер, оказалось, что с этой штуковиной, чем бы она ни была, что-то случилось.
– И что же с ней сталось? – поинтересовался начальник отряда.
Сизый открыл рюкзак и достал герметичный контейнер. Поколдовав над кодовым замком, он осторожно открыл металлические створки, и наружу хлынул ослепительно-яркий свет. Хмырь впоследствии думал, что еще никогда не видел столь безупречного белого цвета. Одно его присутствие делало весь остальной мир тусклым. Сияние выедало глаза яркостью и безупречностью. Невозможно было рассмотреть, что покоится в контейнере, – источаемый артефактом свет делал все попытки тщетными. С металлическим клацаньем крышка захлопнулась, и мир вокруг вновь стал темным.
– Что это вообще? – посыпались вопросы. – И что ты сделал с ним?
