– Именно что – «вроде». На вид и вправду вроде как старик, а бьется, как молоденький. После той бойни два моих «шляхтича» на тот свет без причастия отошли… Ну, мы его было сдали в полицию, там у нас завсегда свои люди, да только он уже на другой день снова здесь ошивался. Я так думаю, гестапо его прикрывает, не иначе… А ясновельможный пан хорошо ему по роже съездил, мои ребята говорят – любо было смотреть. Только и пану теперь поберечься надо: мстительный тип. Может, на время приставить к пану моих людишек? За отдельную, ясно, плату.
На это Васильцев ответил, что как-нибудь справится сам. Господа «шляхтичи», кажется, даже были этому рады: коли пан «бубновый» отправит на тот свет – никаким золотом себе это не возместишь.
Напоследок его величество просил передать привет их величествам Луке и Фоме и царственным мановением руки дал понять, что аудиенция закончена.
Юрий уселся в машину. Видимо, в знак особого монаршего доверия на сей раз ему даже не стали завязывать глаза.
Немного поплутав в смраде туннеля, машина наконец выехала на свет божий и уже через несколько минут подвозила Юрия к отелю.
Чуть не доезжая до отеля, Юрий попросил остановиться и отпустил задрипанное авто? – не только потому, что подъезжать к
Глава 9
Бубновый. Домой!
В день их отбытия из Варшавы «братишка Ганс» и его пани Каролина прибыли в номер к миссис Сазерленд чуть свет. «Братишка» был одет в штатское, пиджак он добыл явно не по размеру, и тот висел на нем, как хламида. А пани Каролина оказалась совсем молоденькой глупышкой – несмотря на ответственность момента, всё ластилась к своему «Гансику», так что Васильцеву эти лизания в конце концов надоели.
– Всё, полезайте, – приказал он, указав на ящики.
Оба ящика с проделанными дырочками для дыхания и наклейками: «Warnung!!! Nicht offnen! Diplomatic Cargo»,[93] открытые, уже лежали на полу. В двух таких же ящиках в соседней комнате уже притаились Полина и Викентий.
– Вовек тебе это не забуду, братишка Жорж! – прочувствованно выпалил «братишка Ганс», устраиваясь в ящике.
Пани Каролина безропотно последовала его примеру.
Васильцев накрыл ящики крышками с грозной надписью и сам легонько заколотил их гвоздиками.
Через полчаса явились грузчики, начали выносить все добро миссис Сазерленд и укладывать в подъехавший грузовик.
– С ящиками поосторожнее!.. – покрикивала на них миледи. – Да поосторожней! Если эту вазу фарфоровую разобьете, муж мне не простит!
Ваза была действительно дорогая – подлинная китайская, седьмого века. И ковры, которые сейчас выносили, – тоже подлинные, персидские, эпохи Сасанидов, да только лорду Сазерленду все это было наверняка глубоко безразлично. Он только обеспечил Кате дипломатическое прикрытие, а сам и не думал встречать ее в Стокгольме: истинный курс их самолета должен был пролегать гораздо восточнее.
Юрий вышел из гостиницы последним, прихватив с собой грязный холщовый мешок, что было, конечно, странно для графа Жоржа де Круа, но теперь уже вполне можно было и не придавать этому особого значения.
Провожать их на аэродром явился сам штурмбанфюрер фон Краузе. Разглядывая вазы и ковры, похвалил вкус и познания в антиквариате очаровательной миссис Сазерленд, сказал, что при их с графом де Круа следующем визите в Варшаву сам поможет им подобрать здесь еще кое-что, он-де тоже в этом деле знаток, мог бы и для себя подобрать тут немало ценного; жаль только, положение штурмбанфюрера СС обязывает проявлять личную скромность.
…Они уже приближались к трапу самолета, когда Юрий вдруг увидел вдали пана Бубновского, в руке у которого был мощный армейский вальтер, нацеленный в их сторону.
Штурмбанфюрер тоже это заметил и – надо же! – заслонил их с Катей собою.
Раздался выстрел – и фон Краузе вскрикнул, ухватившись за простреленное плечо.
Юрий тоже выстрелил из своего парабеллума – и пан Бубновский присел, держась за грудь в области солнечного сплетения. Такие раны чаще всего бывают смертельными. «Прощай, Гедзь бубновый», – подумал Юрий.
– Вы молодчина, – кривясь от боли, проговорил фон Краузе, – стреляете метко. Но, по-моему, он целился не в меня, а в вас. Чем вы ему, граф, так насолили? Ну да этих «пшеков» черта с два поймешь, загадочный народец, как все славяне… Согласитесь, я очень кстати подставился под пулю.
Между тем эсэсовцы за ноги оттаскивали куда-то труп пана Бубновского.
Да, все выглядело вполне правдоподобно: какой-то спесивый «пшек» хотел убить графа де Круа, а сам штурмбанфюрер СС, рискуя жизнью, прикрыл его. Что ж, это вполне подкрепляло основную «легенду»: журналист де Круа и леди Сазерленд настолько вне всяких подозрений, что даже штурмбанфюрер СС жизни не пожалеет ради них.
И даже «арийца» Слепня они не пожалели! Будет теперь, в отличие от Афанасия, лежать в какой-нибудь безымянной братской могиле для
