Горе-любовник.
– Мне очень понравилось, – шепчу я, склонившись к парню.
За спиной хмыкает Призрак.
Я бы и сама посмеялась, если бы от этого не зависела моя жизнь.
Вольдемар довольно улыбается.
Набросив халат и сунув под мышку муляж, спешу за сопровождающим.
На душе мерзко, словно в авгиевых конюшнях до посещения их Гераклом. И смердит так же… Но отступать я не намерена. Сделаю все, чтобы выжить.
15. Отношения развиваются
Вечером попыталась переговорить с Нинкой. Не получилось. Возникший словно из воздуха карлик стеганул по прутьям решетки с такой силой, что металл загудел. Отскочив, мы разошлись по кроватям, не решаясь повторить попытку. Не сегодня. Во второй раз низкорослый садист не ограничится предупреждением. Уж это-то мы выучили на своей шкуре. На заступничество Вольдемара надеяться не приходится. Может, меня карлик и не исполосует плетью до состояния свежеосвежеванной тушки, но найдет способ наказать не менее болезненно и вполне может статься, более унизительно.
Положив голову на колени, задумчиво смотрю в блеклые глаза. Вот такие гляделки – кто кого пересмотрит и не моргнет. Проиграв во второй раз, отворачиваю голову и достаю из-под подушки книгу. На глянцевой обложке белозубо скалящийся атлет в развевающейся тунике навис над томно распластавшейся черноволосой герцогиней или маркизой. Открываю наугад. Сто тридцать четвертая страница. Ага. «Его сильные, мужественные руки с легкостью подхватили ее трепещущее тело… нежными поцелуями он снял капельку пота с ее груди… от неземного блаженства герцогиня словно бы воспарила над ложем…»
На глаза навернулись слезы.
Это полная чушь, в жизни так не бывает, но как сильно хочется, чтобы это было правдой и случилась она со мной.
Из коридора доносятся грохот открываемой камеры и голос карлика:
– На выход.
Подойдя к решетке, осторожно выглядываю.
Напротив камеры, находящейся через две от моей в сторону надзирательской половины, стоит карлик.
Через секунду к нему присоединяется парень с длинными волосами, забранными на затылке в конский хвост.
– На колени.
Узник опускается.
Господин Кнут подходит сзади и закрывает глаза повязкой.
Парня начинает колотить мелкая дрожь, зубы различимо клацают. Когда кто-то из пленников идет на кухню или выполнять другие работы по хозяйству, ему глаза не завязывают.
Холодок скользит по позвоночнику, наваливается физически болезненное желание забраться под кровать. Прикусив губу, остаюсь на месте.
– Веди, – поворачивается к Мордовороту карлик.
Петр Евгеньевич опускает руку на плечо паренька и рывком поднимает того на ноги.
– Вперед, – командует он, подгоняя узника легким пинком между лопаток.
– Куда вы меня ведете? – взвизгивает длинноволосый, с трудом сохранив равновесие.
– Куда надо, – басит Мордоворот, ударом по затылку пресекая попытку сорвать повязку.
Парня уводят в направлении, противоположном надзирательской половине. Там затерян тупик с вросшим в камень кольцом, след от которого до сих пор темнеет на моей шее. Может, парень чем-то серьезно провинился? В том же направлении, как мне думается, может находиться и коридор, ведущий к выходу из подземелья. Вернее, к одному из выходов. Служебному. Почему-то мне кажется, что именно там находятся камеры предварительного содержания, где мы провели первые несколько часов после похищения. Хотя вполне может оказаться, что ходы каким-то образом пересекаются и выход один.
Возвращаюсь на кровать. В голове крутится мысль о плане подземелья. Должен же он существовать. Вот бы бросить на него взгляд хоть одним глазком. Интересно, у Вольдемара такой есть?
Не прошло и получаса, вернулся Мордоворот. Один.
– Порядок? – интересуется карлик.
– Все в порядке.
– Ладно. Приглядывай здесь, а я ужином займусь.
– Угу.
Господин Кнут отпер соседнюю камеру и повел Нинку на надзирательскую половину.
Глаза ей завязывать не стали.
