не оставляли. Потому что эти граждане очень хорошо знали, что такое оставлять мусор и как его за собой убирать.
Они ехали и ехали. Иногда дорога заводила их в маленькие городки где-нибудь в глубинке, в дома, где хозяюшки встревоженно слушали их расспросы, теребя подол фартука, посеревшего от старости и скудости монеток в жестянке из-под печенья.
Окна кафе приветливо улыбались в ночь теплым золотом.
– Как насчет пирога, мистер Адамс? – осведомился шофер, сворачивая с дороги.
– Пироги я люблю, мистер Джефферсон, – отозвался пассажир.
Внутри было тепло. Несколько человек местных гнули головы над тарелками с яичницей и сэндвичами – островки человечности, сползшиеся в архипелаг, но не утратившие одиночества. Гости сели и смешались с обстановкой. Официантка налила им две кружки горячего черного кофе и принесла две порции яблочного пирога, который был стремительно прикончен. В кафе имелось и радио. Из колонок, побулькивая, лилась передача: какая-то девица уверенно вела грешников к Иисусу.
– Вы, ребята, откуда-то отсюда? – поинтересовалась официантка, убирая тарелки и заменяя их на счет.
– Да, живем недалеко.
– А чем занимаетесь?
– Торгуем помаленьку… – мистер Адамс мельком глянул на ее бейджик, – …Хейзел.
– Да? А что продаете?
– Америку, – улыбнулся он.
– Не желаете еще кофе на дорожку, ребята? – Хейзел снова стала официанткой.
Мистер Адамс одарил ее извиняющейся улыбкой.
– Кажется, нам уже пора, – сказал он, точно копируя говор местных за столиками; не то слово, как легко акцент может выдать чужака. – Спасибо за пирог.
Он заплатил по счету, кинул пятицентовик на чай и вместе с товарищем вышел в сумерки. Зимние облака пышными гирляндами висели над чередой пологих холмов.
– Звонил мистеру Гамильтону. Он намерен проконсультироваться с оракулом, – сообщил мистер Джефферсон, ковыряя во рту зубочисткой.
– Отлично. Давайте займемся тем, другим делом.
Они сели в машину и двинулись в куда менее гостеприимную часть города, расположенную в овраге, куда длинные пальцы неона никак не доставали. Водитель открыл багажник, извлек из него связанную по рукам и ногам девицу и поставил ее на колени наземь. C головы таинственной незнакомки сдернули мешок, и она тут же захлебнулась воздухом, судорожно глотая сырость и моргая на незнакомый пейзаж. По физиономии бежали следы слез и соплей.
– Г-где мы? – пробулькала она.
Мистер Адамс облокотился на машину.
– Мы спросим вас еще раз: случалось ли вам когда-нибудь говорить или еще как-то общаться с сущностью неизмеримой силы, имеющей облик человека с серым лицом и в высокой шляпе-цилиндре?
Девушка затрясла головой; новые слезы побежали по обеим щекам.
– П-прошу вас, мистер. Я просто притворялась, что гадаю на картах. Я не из пророков! Я н-ничего об этом н-не знаю!
Она зашмыгала носом, не имея возможности как следует высморкаться, и сопли потекли рекой.
– Я просто хотела, чтобы на меня обратили внимание.
– И вот мы здесь, к вашим услугам, – ободряюще улыбнулся ей мистер Адамс. – Само внимание.
Пленница принялась всхлипывать. А вот этого господа Адамс и Джефферсон не любили.
– Вы совершенно уверены, что сейчас говорите нам правду?
Она яростно закивала.
Мистер Адамс вздохнул, долго и бесконечно устало.
– Какая жалость.
