обходиться без экзоскелета, а к моему рождению вообще словно забыл о былом ранении.
– Я не умела смотреть наперед. Мне казалось, мы катимся в пропасть, мы уже летим на дно, хотя думаем, что живем. И я, как мне казалось, нашла выход. Евиты – это мой фундамент. Но их слишком мало. Надо разом переделать всех женщин мира. Тогда мы спасемся. Я никогда не прислушивалась к их религиозным догмам, меня это не волновало. Я начала разрабатывать методики воздействия на сознание, которые позволили бы сразу изменить женщин. Потом поняла, что этого недостаточно. Надо работать и с мужчинами. Надо заставить их забыть свое прошлое и вложить новую мораль. Сразу, пакетом. И в этой морали не должно быть места для личной власти. Я никогда не была властной. Но я изучала власть. Чтобы понять, как уничтожить явление, нужно его познать. Я не избегала ничего в этой жизни. Я подчинялась и подчиняла. Своих дочерей я воспитывала без методик замены памяти – и потерпела поражение. Тогда я запретила им выходить замуж. Я боялась, что мои дочери передадут заразу власти и покорности своим детям. Я была уже одной из самых видных ученых в Ордене Евы. Я обучала специалистов, которые на местах работали с людьми. С годами я поняла, как же далека от цели, но обстановка в мире вроде бы успокоилась, и, значит, у меня еще было время для работы. А потом… – Леони грустно усмехнулась. – Потом я поняла, чем занимаюсь. И на кого работаю.
Так бывает всегда. Гений без моральных устоев или же очередной спаситель приводит мир к гибели куда быстрей, чем самый ярый вояка.
– Нильс. Бретта Нильс. Мне донесли, что она вносит самовольные изменения в мою методику йоги. Сначала я рассердилась. Потом изучила ее работу и поняла, что мы с ней, в сущности, решаем одну задачу, но разными средствами. Я использовала методики замены памяти, а Нильс – простейшие манипуляции. Она опиралась на то, что всякой недовольной собой женщине хочется стать лучше, эффектней, привлекательней. Йога позволяла женщине измениться, но вместе с тем она исподволь меняла ее, прививая чувство ответственности, самостоятельности. Ведь теперь она сама отвечала за то, каким будет ее тело. И могла этим заниматься независимо ни от кого. Мало того, она тут же получала поощрение своей самостоятельности – в виде заинтересованных взглядов и одобрения мужчин. Но при этом она уже не хотела быть безвольной чужой игрушкой. Женщина сумела изменить себя – и начинала хотеть большего. Йога Нильс учила женщин сделать первый шаг к партнерству. Но я увидела кое-какие ошибки в ее подходе, и мне показалось чрезвычайно важным обсудить эти спорные моменты. К тому же я могла предложить более эффективные решения для ряда этапов. Кое-где следовало бы заменить музыкальное сопровождение, три или четыре упражнения нуждались в другом ритме – ведь я подбирала ритм, учитывая методики замены памяти, а у Нильс этого не было. И я поехала к ней. Сюда, в Эдинбург. Никого, разумеется, не предупредила, пришла незваная, да меня здесь и знали-то лишь по имени. И когда я увидела клинику, когда меня встретили охранницы, теоретически евитки, я поняла, на кого работаю. Я собственными глазами увидела, для чего используются мои методики. Эти девушки, охранницы, стали чудовищами. Тогда я ушла. Меня занесло в стриптиз-клуб, и на сцене я увидала еще больший кошмар – искусственных гермафродитов…
– Хатак Тулан?
– Да. Произошла обратная история – я не знала, кто она, зато она узнала меня. И в середине шоу ко мне подошел менеджер, попросил пройти за кулисы. Хатак Тулан… Мы проговорили с ней до рассвета. Удивительная женщина. И она-то, несмотря на свой ужасный вид, была истинной евиткой. Просто шоу-бизнес диктует свои правила игры. Она выбрала этот путь и не обращала внимания на цену, которую пришлось заплатить за успех. А кроме того, она ведь была внедренным агентом. Таким же, как Фатима Дараян, которую я до тех пор сильно недолюбливала. На следующее утро я встретилась с Фатимой. Можно сказать, что меня завербовали, только это неправда. Я не изменила своим идеалам. И мои идеалы полностью совпадали с тем, чего хотели эти женщины. Мы не хитрили, не сражались на психотехниках. Мы пили чай и были откровенны друг с другом. Правда – самое страшное оружие. Если хотите сразить серьезного врага – используйте только правду. Я вернулась в Мюнхен и начала двойную игру. Передо мной стояла почти невыполнимая задача – я должна была найти противодействие сама себе. Да, методики замены памяти. Я разрабатывала их таким образом, чтобы результат нельзя было отменить. А теперь обязана была превзойти себя. И попутно я узнавала, что могла, о людях, на которых работала. Потом погибла Хатак Тулан… Мисс Берг, я знаю, кого вы подозреваете в убийстве. Радху Шетти.
Вот тут я чуть не вздрогнула.
– Это не она. Если мое слово что-то значит – это не она. В тот самый вечер мы с ней улучили несколько часов, чтобы в тихом месте попить чайку. Она чудовищно изломанный человек, но я знаю ее очень давно. Я старалась ей помочь. Поймите, она добрый человек. Беспринципный, но добрый. И склонный к глупому самопожертвованию. Ее подкосила даже не первая неудачная любовь, нет. Она много лет любила своего учителя, Пола Даймона, если вам что-то говорит это имя. Она так старалась произвести на него впечатление. Она выполняла все, что он требовал, изо всех сил заслуживала его расположение. Но они не созданы друг для друга. Радхе следовало быть более снисходительной к своему давнему приятелю Хэму, а Даймон… Даймон очень быстро нашел любовь всей своей жизни. На которой и женился. Еще десять лет после его свадьбы Радха ждала его. Она не верила, что его брак достаточно крепкий. Она добилась того, что он стал презирать ее, – участь всех навязчивых женщин. А потом она решила посоревноваться с ним. Это гибельное решение. И в тот вечер мы обсуждали – уже в который раз! – одну и ту же тему. Радха была словно цирковая лошадь, которая из года в год бежит по замкнутому кругу арены. Я уже всерьез подумывала о том, чтобы применить к ней мои методики. Это была сложная задача. Ведь мне предстояло филигранно заменить даже не воспоминания, а эмоции. Я хотела, чтобы она пришла к Хэму. Он хороший человек, он смог бы любить ее так, как ей в действительности нужно – немного дружбы, немного ревности, немного иронии, много тепла и много надежности. Любовь – это ведь не эмоция и не чувство. Это – труд. И я, немного испуганная сложностью задачи, в тот вечер пыталась обойтись простым убеждением. Как раз в это время он и позвонил. Ей. И сказал, что убита Хатак
