Тулан. И что подозрение падает на Радху. Кто-то в том клубе якобы видел похожую на нее девушку, и он хотел знать, где в это время была Радха. Хэм – федеральный агент. Он смог достать нужные сведения. Он докопался даже до того, что к расследованию подключились серьезные люди. Тогда, мисс Берг, я впервые услышала о вас.
Я следила за ее правой рукой, на которой блестело широкое кольцо. Такие же кольца были у всех знакомых мне евиток. Даже у Фатимы. И я замечала, как Леони, мягко жестикулируя, все время немного выдвигает безымянный палец, чтобы он не коснулся ладони.
– Радха тогда побледнела и закурила при мне впервые за десять лет. Она сказала… Я сейчас процитирую в точности: «Это наша, эльдорадская. Но она вообще другого уровня. У нее психика иначе отстроена. Мы все боялись Энстона – кто-то приседал, кто посмелей, тот прятался. А она искалечила его голыми руками. В безнадежной ситуации. Энстон ей потом отомстил, только она отсиделась в тихом углу – и достала его. Даймон говорит, что чисто по боевке она мне уступает, только он последнее время на сложных задачах работает с ней, а не со мной». Мы посидели, подумали, что можно сделать. Чуть позже до Радхи дошло, что погибла ее подруга, и она рвалась отомстить… Я отговорила ее. Я сказала, что есть шанс и отомстить, и уберечься от соперницы. Ведь Радхе проще найти истинную убийцу Хатак Тулан. Но, мисс Берг, я где угодно готова свидетельствовать, что тот вечер Радха провела со мной, в Мюнхене. С пяти часов дня до двух часов ночи, когда я сама отвезла ее в аэропорт и посадила на рейс до Эдинбурга. Я подготовила памятную записку, и там указано, каким рейсом прилетела Радха, какое у нее было место и каким улетела. Последнее точно, потому что билет ей брала я.
– Не говорите только, что и Мигеля Баша убила не она. – Мне стоило немалых трудов говорить спокойно.
– Она, – согласилась Леони. – Я ведь говорила, она беспринципная. Наверное, я бы тоже смогла убить гнусного мерзавца, особенно если отсутствует непосредственный контакт. Но я не стала бы с ним спать. Она позвонила мне и похвасталась, что одним мерзавцем стало меньше. Тогда я заподозрила, что она немного тронулась умом. В некотором роде это впадение в детство, но в эмоциональном, а не в интеллектуальном смысле. Потом я поняла, что нет, Радха такой была всегда. Просто непосильная нервная нагрузка – а у разведчиков тоже есть свои пределы, они не железные, – вызвала этот эффект. Я приказала ей явиться ко мне. Она прилетела через несколько дней, сказав, что сбежала из ловушки, и это было легко, и теперь пусть «эта Берг» не думает о себе слишком хорошо, она бы оттуда не выбралась… Я потратила сутки, чтобы привести ее в порядок. Увы, мисс Берг. Я не Господь Бог, я не могу из прирожденной убийцы сделать Мать Терезу. Все, что в моих силах, – я говорю о традиционной психотерапии, другие методы к Радхе я не применяла, – заставить ее считаться с общественными условностями. Хотя… есть исключения. С вами я поработала бы. Но в этом нет необходимости. Я слежу за вами – да, не всегда по открытым источникам, но поверьте, вы интересный человек, совершенно невозможно удержаться, чтобы не заинтересоваться, – и вижу нарастающие в вас изменения. Вы все делаете словно мимоходом. Там обронили ласковое слово, сям дали отличную рекомендацию, где-то пожалели несчастную собачку, потом сочли, что пенсия бывшим пленным – ваш долг… потом вы поручились за китайских преступников… Очень скоро люди станут вашим основным объектом. И не нужно вас торопить. Мир не нуждается во второй Матери Терезе и Флоренс Найтингейл. Мир нуждается в таких, как вы. Кто будет помогать лишь в той степени, в какой это не мешает собственному благополучию. Поверьте, этого достаточно, чтобы за пятьдесят лет наш мир превратился в рай. А Радха неисправима. Наверное, ее следовало бы запереть где-нибудь лет на пять, ради ее же блага, тогда она сможет проанализировать свою жизнь и сделать верные выводы. Я не пытаюсь ее выгородить. Я всего лишь уточняю, в чем она невиновна.
– Вы знаете, кто убил Хатак Тулан?
– Н-нет.
Я видела, что она лжет.
– Зачем? – только и спросила я.
Она поняла.
– Мисс Берг, я скажу это на допросе. Пожалуйста. Поверьте мне, это вопрос безопасности. Не моей – вашей. Теперь этот человек охотится за вами. Но уже сегодня вечером он будет обезврежен.
– И почему вы думаете, что этим планам повредит, если я узнаю, кто это?
– Есть вероятность ошибки. – Леони отвела глаза. – Она всегда есть. И федеральная бюрократия – лучшая защита от ошибки. Лучшая на сегодняшний день. Я не выгораживаю этого человека, поверьте. Мне тоже есть что ему предъявить. Должно быть, Лоренс вам говорил, что у меня восемь детей. – Леони сделала паузу. – Было. – Она опустила взгляд. – Когда Лоренс ушел из семьи, он забрал с собой моего сына и двух дочерей. Вот они… они остались живы. А пятерых моих дочерей уже нет в живых. Их убедили, что они должны умереть. Убедили при помощи моих же методик. Можно сказать, их убили моими руками. Тот самый человек, который убил Хатак Тулан. Радха хороша, но она опоздала. Все это случилось после того, как я узнала, кто на самом деле правит Орденом Евы. Женский орден – это лишь орудие в руках слабого и болезненно властолюбивого мужчины. Мне стоило начать изменение мира с верхушки, но верхушка считала, что и так хороша. Все наше дело предали лидеры. Просто женщины решили, что теперь у них есть предмет для торга – громадная секта. И им есть что предложить мужчине в обмен на личный комфорт, на право быть вещью, которая ни за что не отвечает. Они решили, что потрудились достаточно, хотят дивидендов – в виде безделья и бездумья. Они хотят, чтобы о них заботились. Им кажется, что это любовь. Поэтому сейчас они готовят товар на продажу. Уничтожается весь средний командный состав, все ученые, все, кто способен проявить непокорность. Орден, который мог стать фундаментом нового – и прекрасного, поверьте! – мира, превращается в обычную тоталитарную секту. Предельно зависимую от лидера. Предельно покорную лидеру. Потенциальное будущее становится просто безмозглым орудием в руках подлецов. Как оно всегда и случалось раньше.
