– Хранитель мира? Это ты, что ли? – Я настолько удивилась, что чуть не расплескала воду.
Пепельный потупился, разглядывая салат так, словно был на грани какого-то сногсшибательного открытия, а затем вдруг вскочил.
– Мне нужно идти! Я совсем забыл, что должен встретиться с одним знакомым. Спасибо, что напомнила! – Он было направился к двери, но, кое-что вспомнив, подошел ко мне и старательно чмокнул в затылок. – Я вернусь поздно. Ложись спать без меня.
Мы с Афоном дождались, когда он выйдет за дверь, и заговорили разом:
– Василиса, что между вами происходит?
– Ник – хранитель мира? Это как?
И разом замолчали.
– Афон! – Я посмотрела на него и приложила палец к губам. – Я ничего тебе сейчас не расскажу. Через час приходи в мою комнату и сам все узнаешь. Только, чур, оружием ни в кого не кидаться! Тебе все ясно?
Он помотал головой.
– Не-а!
– Вот и чудненько! – обрадовалась я, встала из-за стола и бросилась к себе.
Что мне стоило высидеть несколько минут, не знает никто. Ну, так сказать, для надежности! Вдруг бы Пепельный вернулся?
Затем я еще раз обошла все апартаменты, попутно нашла скрытую под гобеленом дверь и, отворив ее, оказалась на широком балконе, лентой обвивающем весь этаж. С другой стороны, лучше встретиться с Ником именно здесь. Ведь если Пепельный вернется, мы услышим его раньше, чем он нас найдет!
Итак… надо позвать Никиту.
– Феникс! Пожалуйста, приходи! Я жду!
Я замолчала, в нетерпении вглядываясь в темноту.
Никого и ничего!
Может, не услышал?
– Феникс? Я жду!
Прошло еще минут десять.
Угу! Как говорится, можешь ждать вечно!
Нет, ну это уже наглость!
Я в отчаянии топнула ножкой. Распахнув дверь, вернулась в свои покои и тут же попала в жаркие объятия появившегося из ниоткуда Ника.
– Никита?!
– Я – Феникс! – Он уставился мне в глаза тяжелым взглядом.
– Твою мать, Ник! Где ты был?!
– Ты звала Феникса? Я – здесь! – И, недолго думая, закрыл мне рот поцелуем.
Боги, спасибо! Он – лучшее, что случилось в моей жизни! И больше я его никуда не отпущу!
Я почувствовала, как его пальцы ловко принялись расстегивать крючочки, развязывать веревочки, пуговки. Хотела испугаться, предупредить, что Пепельный может вернуться в любую секунду, но сама не заметила, как оказалась голышом на огромной кровати, придавленная длинным, крепким телом мужа.
– Ник!
– И я тебя люблю!
– Никита! А как же Пепельный?
– Если появится в ближайшие полчаса, я его убью.
– Ник! – Я дернулась, прерывая его ласки.
– Что?! – Он приподнялся надо мной. Я улыбнулась. Вот что удивительно, теперь черты Пепельного почти исчезли, и я смотрела в лицо любимого, прекрасное в своем нетерпении и страсти.
– Я тебя обожаю! – И раскинулась на кровати, принимая как должное его сумасшедшие поцелуи и его страсть, связывающую нас в одно целое.
В последний, самый сладкий миг я распахнула глаза, чтобы видеть любимого, и замерла, глядя, как сумрак осветило золотистое сияние, идущее от его тела и от самых настоящих огненных крыл, разрезавших темноту, таящуюся за пологом кровати.
– Феникс! – Крик, сорвавшийся с моих губ, смешался с его хриплым стоном. – Я знаю, почему тебя так зовут! Теперь знаю.
Никита тихо рассмеялся и упал рядом.
– Поэтому ты та, что мне предназначена! Я искал тебя вечность…
– Феникс? – Дверь комнаты скрипнула, открываясь. – Вася?
