выводы он из этого сделал. Проще было сказать, чего он не сделал: не вскрыл упаковку и не стал пробовать товар на язык, как Ананас, а передал пакетик другому подручному со словами:
— Отнеси Захарычу, скажи, пусть проведет анализ и как можно скорее. Как можно скорее, ты понял?
Посыльный кивнул и торопливо скрылся в дверях. Нашего разрешения на экспертизу никто не спрашивал, но мы не стали возражать, приняв это как должное. Хозяева вели себя не слишком любезно, но абсолютно разумно. И я бы на их месте усомнился в качестве продукта, который мне привезли двое неизвестных бродяг, пусть и не похожих на откровенных проходимцев.
Отправив посыльного, крепыш спустился с крыльца и, остановившись напротив нас, сказал:
— Я — Горлохват. Возможно, вы обо мне кое-что слышали, возможно, нет. Как бы то ни было, вы должны усвоить главное правило: на ближайшие пару часов ваши жизни переходят целиком в мое распоряжение. Возражения есть?
У Панкрата они точно имелись. Но он счел благоразумным держать их при себе, доверив вести разговор мне. Я в ответ на вопрос Горлохвата лишь пожал плечами и помотал головой: дескать, зачем напоминать об очевидных вещах — мы отлично знали, к кому напрашиваемся в гости.
— Вы не ошиблись: упаковка действительно наша, — продолжал головорез. — И клеймо партии не слишком старое. Мы, конечно, проверим, кому она была отправлена, но я хотел бы сначала услышать о том, как она попала к вам. Предупреждаю сразу: историю о том, как вы нашли ее на дороге, мне можете не рассказывать — все равно не поверю. А это нехорошо, ведь я обязательно должен вам поверить, потому что иначе мы с вами не только не договоримся, но вдобавок еще и поссоримся. Что, сами понимаете, не ограничится одной лишь словесной перебранкой.
Где он увидел на упаковке клеймо партии, я понятия не имел. Мы не раз разглядывали эти пакетики и ничего подобного на них не обнаружили. Но сомневаться в словах Горлохвата было не резон. Да и про возможную ссору он тоже не шутил. Поэтому я счел должным ответить откровенностью на откровенность:
— То, что мы рассказали твоему человеку у ворот — не ложь, а только часть правды. Узнать ее целиком — ваше право, хотя вряд ли она вам понравится. Эти наркотики мы нашли в багажном контейнере квадроцикла, принадлежавшем человеку по прозвищу Ходок. Цельсий был с ним знаком и однажды с его помощью сводил меня с Кожемякой, на которого я потом некоторое время работал.
— Что именно ты для него делал? — поинтересовался хозяин.
— Вообще-то, я не имею привычки обсуждать дела моих клиентов с посторонними, — счел необходимым возмутиться я. В рамках приличия, разумеется. — Но поскольку Кожемяка — друг вашего босса, и вы наверняка в курсе подробностей его войны с бандой Учкудука, вам я могу об этом сказать. Так вот, я один из тех наемников, которые выкуривали Учкудука из его логова в Ростове.
— Ну да, наслышаны, — подтвердил Горлохват. — «Один из тех» — это какой из двух? Ураган или Кварта?
— Квадро, — поправил я хозяина. — Я — Квадро. Ураган, к сожалению, погиб три месяца назад под Самарой.
— Все там будем, — равнодушно заметил головорез, само собой, имея в виду вовсе не Самару. После чего вернул наш разговор в прежнюю колею: — Так что там насчет Ходока, говоришь?
— Он тоже погиб три дня назад возле Саранска. И самое обидное в том, что он погиб по нашей вине.
— Ничего себе! — Удивленный Горлохват переглянулся с собратьями. Он требовал от нас правду, но не ожидал, что я буду с ним настолько откровенен. — Какое смелое признание! Или, скорее, дурацкое. Неужели тебе не приходило в голову, что Ходок мог быть нашим курьером, и что мы это просто так не оставим?
— Я не сказал, что его прикончили мы, — уточнил я. — Ходока разорвали копатели после того, как он случайно врезался на своем квадроцикле в их стаю. Мы виноваты лишь в том, что он сел на квадроцикл и мчался вперед как ошалелый, не разбирая дороги.
— То есть ты хочешь сказать, что он от вас убегал? И почему же?
— Мне кажется, он нас с кем-то перепутал и ему взбрело на ум, будто мы приехали его убить.
— А это было не так?
— Разумеется, нет! — Я изобразил сдержанное возмущение. — С какой бы стати мне убивать моего старого знакомого, время от времени подбрасывающего нам неплохую работенку! Мы заехали к Ходоку, чтобы расспросить его кое о чем и выяснить, не нужны ли кому-то еще наши услуги. А он, увидев нас, вдруг ни с того ни с сего пустился наутек! Вот мы и погнались за ним, дабы разузнать, что стряслось и почему он нас не признал. Хотя героин в его багажнике многое объясняет. Мало ли, что может отчебучить наркоман под кайфом. Правда, раньше Ходок глушил только водку и ничем не шырялся. Но долго ли подсесть на иглу после всей той жути, на какую он насмотрелся в Москве? А тем более работая курьером и перевозя крупные партии наркоты.
— Эй, я разве утверждал, что он был нашим курьером? — возмутился в свою очередь Горлохват. — Утверждал или нет?
— Нет, конечно. Извини. Ты лишь высказал предположение, а я его повторил, — поправился я. — Действительно, причин, по которым у Ходока оказалось полцентнера вашего добра, может быть много. В конце концов, он ведь мог их просто случайно найти, так?
— Откуда мне знать, что ты не брешешь, и что все было точь-в-точь, как ты рассказал? — Головорез настороженно прищурился.
— Оттуда, что иначе я бы к вам не сунулся. Убей я Ходока из-за наркотиков, какой мне смысл возвращать их вам всего за… ну, скажем, за ящик автоматных патронов, ящик тушенки, мешок макарон, полмешка сухофруктов и полмешка сахара? Наверное, в этом случае я пересыпал бы наркоту в другую
