тару и спихнул ее подальше отсюда, за Волгой.
— А если я скажу, что удирая от вас, Ходок успел связаться с нами по рации и сообщил, кто хочет его убить? — Похоже, Горлохват был мастак по части придумывания коварных вопросов.
— Тогда я отвечу, что ты пытаешься меня разыграть, — ничуть не смутился я. — Даже будь это правдой, Ходок не сказал бы вам про то, что я желаю ему смерти, ведь мы ни разу в него не выстрелили. А если бы выстрелили, то убили бы его прежде чем он вышел с вами на связь. Но мы даже не попытались прострелить колесо его квадроцикла — побоялись, что ненароком заденем ездока… Да и не было у него при себе никакой рации. Разве только ее отобрали копатели, когда рвали его на части.
— Рвали, да… А вот интересно, почему они при этом не разорвали товар, — не унимался дознаватель.
— Товар лежал в контейнере, который запирался на замок, — напомнил я. У квадроцикла Рустама действительно имелся багажный отсек, только когда мы его вскрыли, он оказался пуст. — Да, зомби могли бы сломать этот ящик голыми руками. Но они не успели, потому что мы подъехали и всех их перебили.
— А что-нибудь еще кроме героина лежало в том ящике?
— Нет, больше ничего. Он был не слишком вместительный. В него и товар еле-еле влез — еще пара пакетиков, и крышка не закрылась бы…
По пути в Ковров я долго раздумывал, как нам поступить с канистрой. Проще было бы отдать вместе с героином и ее, но тогда в нашей относительно правдивой легенде появлялись предательские трещины. Если люди Цельсия знали о содержимом рустамового тайника, они заподозрят, что мы его разграбили. И тогда убедить их в том, что не мы убили Ходока, станет гораздо сложнее. Но это было не все. Наркобарыги могли оказаться в курсе, что у Рустама есть еще коробка с документами, и потребовать, чтобы мы отдали им ее. А где же нам теперь взять ту коробку, если она ушла в Москву вместе с сикхом? Что тоже являлось сущей правдой. В которую, однако, поверить будет куда труднее, чем в подозрение, что мы прибрали тот ценный архивчик к рукам.
— Ну хорошо, спрошу иначе, — продолжал допрос Горлохват. — Что еще вез с собой Ходок кроме героина?
— Ранец со шмотками и жратвой, а также ствол — «пэ-девяностый», — ответил я. — От вещей тех, правда, ничего не осталось, а пукалка, вон она, целехонькая, в багажнике лежит. Может, она и спасла бы Рустама, если бы при аварии его квадроцикл не перевернулся.
Я мог бы соврать, что мы нашли на месте той аварии обломки канистры и рваные бумаги, но тоже не стал этого делать. Пускай Цельсий думает, что нам вообще ничего не известно о странной жидкости и архиве «гегемонов». Так будет для нас намного лучше, нежели наркобарон узнает, что мы нюхали ту жидкость и разглядывали обрывки тех карт. Если все это добро и впрямь являлось в высшей степени секретным, нас — невольных свидетелей его существования, — было куда практичнее устранить. Мало ли где и в какой компании мы проболтаемся о том, что еще помимо «герыча» вез с собой наркокурьер. Ну а на нет, как известно, и суда нет… Вернее, не суда, а казни, поскольку Цельсий не тратит время на судебные разбирательства над теми, кто вредит его бизнесу, хоть нечаянно, хоть злонамеренно.
— И это все? — нахмурился Горлохват. — А никаких химикатов у него при себе не было? Каких-нибудь баллонов или канистр?
Ага, а вот это уже ближе к теме!
Вопрос был сформулирован довольно обтекаемо, но я не усомнился в том, какие химикаты имеет в виду головорез. Пытаясь выведать у нас сведения о них, он, сам того не желая, приоткрыл нам свои карты и дал кое-какую пищу для размышлений.
— Больше — ничего, — повторил я. — Это точно, потому что за две минуты копатели вряд ли сожрали бы без остатка химические препараты. Непременно остались бы какие-нибудь следы на траве.
— Понятно, — заключил Горлохват. Потом озадаченно поцокал языком и велел: — Стойте тут, никуда не уходите. Я скоро вернусь.
И, поправив висящий на плече автомат, удалился. Он не процитировал бандита Лелика из «Бриллиантовой руки» — «Мне надо посоветоваться с шефом!», — но для нас это и так было очевидно. А мы остались под надзором прочих головорезов, у которых общаться с нами отсутствовало всякое желание. Или же им это запрещалось. Поэтому они лишь топтались на крыльце, бросали в нашу сторону недоверчивые взгляды и негромко межу собой переговаривались. Насчет нас, надо полагать.
Обсуждать в их присутствии наши секреты было бы крайне неосмотрительно. Поэтому мы прислонились к машине и стали молча дожидаться возвращения Горлохвата. Даже если он нам не поверил и прикажет обыскать нашу машину, он не найдет в ней ни документов, ни канистры. Чтобы не разрушить собственную легенду, на подъезде к Коврову мы припрятали канистру в одном укромном местечке, откуда планировали забрать ее на обратном пути. А что нам делать с ней потом, будет видно. Но еще одно косвенное доказательство ценности этого вещества мы получили. И теперь уже точно не выбросим его в кювет, как ненужный балласт…
Глава 21
