– Ты хорошо выспался? – Её голос был тихим, но властным. Вэй-Фан не видел прежде никого, подобного ей. Он почувствовал, что может довериться. Когда он слышал этот голос, ему хотелось сразу же всё рассказать.
– Да, – ответил он, но не смог скрыть замешательства.
Она бросила на него скептический взгляд.
– Вы не можете держать меня здесь. Если придёт Адский Дай…
– Расскажи нам о его замыслах.
– Мне о них ничего не известно. Я едва его знаю, только успел получить татуировку. Но мой мастер – его ученик.
– И он доверил дело такой важности неизвестному человеку? Или ты действительно думаешь, что мы в это поверим?
Вэй-Фан кивнул, хотя, разумеется, так не думал.
– Но я говорю правду, – слабым голосом произнёс он.
– Да неужели?
Вэй-Фан тяжело вздохнул и отвернулся. Всё было бессмысленно. Женщины пошли прочь, а внутри у юноши всё переворачивалось от вида красавицы, следующей за Шулень: гибкая и грациозная, словно кошка, лёгкая, словно паутинка шёлка.
Если кто-то и представлял здесь реальную угрозу, так это юная ученица Шулень, а отнюдь не он. Девушка оглянулась и посмотрела ему в глаза, будто прочитав его мысли. Она была так юна и прекрасна. А ещё – смертельно опасна.
Он вспомнил о своей матери, подумал о том, как та заплачет.
Девушка отвернулась. Ворота за ней захлопнулись. Вэй-Фан остался наедине со своим голодом.
Глава 16
– Я всегда это делаю, когда хочу успокоиться, – сказал господин Тэ.
Он стряхнул с кисточки излишек туши и вывел единственный иероглиф: ?
–
– Мне нравится этот иероглиф. Он меня успокаивает. Мазки кистью прекрасны сами по себе, независимо от значения линий. Эти – наклонные, а те – прямые. Прекрасное сочетание. Как сладкое и кислое, пряное и горькое, хрустящее и мягкое.
Она неуверенно кивнула.
– Вы, как я понимаю, предпочли бы что-нибудь более литературное. Ну, что же…
Господин Тэ взял чистый лист бумаги, обмакнул кисть в тушь, снова стряхнул излишек. Сделал несколько медленных вздохов, успокаиваясь, затем вывел столбик изящных иероглифов. Подул на бумагу и протянул лист.
Шулень сразу узнала стихотворение: ей часто читал его Мубай. Оно принадлежало поэту-отшельнику времён династии Тан:
– Прекрасно, – сказала Шулень. – Действительно очень успокаивающе. Но давайте перейдём к делу. Ваши соглядатаи что- нибудь сообщили?
Господин Тэ бережно повесил кисть так, чтобы кончик находился точно над чернильным камнем.
– Нет, – он помолчал. – Думаете, он всё же придёт?
– Уверена.
– У нас слишком мало людей.
– Именно поэтому он и придёт.
– Так вы считаете, я совершил ошибку, отсылая своих лучших воинов? Не знаю, не знаю. Что ещё я мог сделать, исходя из всех этих убийств, которые происходят в империи?
– Сейчас уже поздно об этом толковать. Как говорится, рис сварился. Однако мы не должны терять надежды. Кто знает, что может случиться?
* * *
Шулень оставила господина Тэ заниматься каллиграфией и отправилась к себе. Вокруг было всё спокойно. Но её, чьим единственным другом долгие годы являлось одиночество, эта тишина немного тревожила.
В своей комнате Шулень обнаружила Снежный Бутон.
– Что ты здесь делаешь?
– Ничего, – покраснела девушка, став похожей на нашкодившего котёнка.
Шулень зашла внутрь и сразу же заметила, что все её вещи трогали, хотя и постарались положить на то же самое место. Она рассерженно повернулась к девушке.
– Простите меня, госпожа, – воскликнула та, всё поняв по взгляду Шулень. – Мне просто хотелось взглянуть на него ещё разок.
